Ознакомительная версия.
― Да, такое периодически случается. Среди искателей ― так мы называем людей, изучающих Кратер, ― порой встречаются безответственные люди. Для предотвращения попыток несанкционированного проникновения организована надежная система охраны.
― У нас осталось немного времени, поэтому последний вопрос. Что может дать изучение артефактов и аномалий Тунгусского Кратера земной цивилизации? Как изменится наша жизнь?
― Наша жизнь уже изменилась. Насколько велико здесь влияние Кратера, судить, наверное, всё-таки не мне…
― Роберт Яковлевич, спасибо за то, что пришли к нам в студию.
1. Андрей Тяглов, 28 лет, холост, кооператор
Вообще-то официально я торгую персональными компьютерами. Очень доходное дело, кстати. Куда более доходное, чем просиживать штаны в лаборатории. Но я компьютерами не только торгую – я их, между прочим, собираю. Вот этими самыми ручками. Помню, когда первый «Спектрум» собрал и магнитофон с нему подключил, какой был восторг. Жалко не сохранилась та машинка – ушла на детали. Сейчас у меня выбор всё-таки побогаче. Есть «Поиски». Есть «двойки» белой сборки и «тройки» ― красной. Матричные принтеры. Внешние накопители на жестком диске. Модемы, прошитые под нашу дряхлую телефонную сеть. Реальная фирма, короче. И по бумаге, и по жизни. А главное ― «крыша» надежная есть в лице товарища Афганца, который блюдет мою безопасность пуще меня самого. Другие бандиты давно от меня отстали, а участковый и хмыри из ОБХСС обходят далекой стороной.
И тот день не предвещал беды. Приехал я на рынок к десяти, открыл ларек, протер тряпкой слепые мониторы, уселся в свое родное, продавленное и прожженное, кресло и начал изображать утомленного жизнью частного предпринимателя.
Первым клиентом в четверть одиннадцатого заявился Бориска Дрын.
Дрын ― это не погоняло, а фамилия. Погоняло как раз ― Бориска. Вообще имя у него Иван, а почему его так другие искатели прозвали, судить не берусь, не знаю. Но закрепилось это сочетание намертво: Бориска Дрын.
Поздоровался он вежливо и, вроде, от него даже не пахло. Значит, последний раз в «Стекляшку» он наведывался минимум двое суток назад. К походу готовится? Вроде, не собирался. Послушаем, что скажет.
― Слышь, земеля, ― сказал Бориска, ― тут такое дело. Консультация нужна.
Глазки у него при этом бегали, что мне сразу не понравилось.
― По какому вопросу? ― с безразличием в голосе спросил я. ― Софт? Железо?
― Антрацит.
Я аж привстал.
― Ты чего ко мне приперся, придурок? ― зашипел я на Бориску. ― Знаешь же, что антрацитом не занимаюсь. Топай давай в «Искру».
Про себя подумал: эге, где ж это Дрын сумел антрацитом разжиться? Он ведь из искателей низшего разряда, в Институте токарем работал. Дальше двух километров за Вал не ходит ― боится. И правильно боится. Только что в двухкилометровой зоне найти можно? Вату? Да, там полно ваты. Синий жемчуг? Да, иногда попадается. Янтарную окрошку? Большая редкость. Но чтобы антрацит ― никогда!
Интересное дело. Похоже, Дрын пустился в тяжкие ― обобрал коллегу-искателя. Тогда недолго ему осталось. Найдут вскорости тушку с простреленной глупой башкой.
Что характерно, мне его совсем не жалко. Если таких тупарей-алкоголиков поменьше в стране будет, всем станет легче дышать.
― В «Искру» не могу, ― застрадал Бориска. ― Там меня не знают. Откажут. Или кинут.
Я снова угнездился в кресле и спросил с ленцой:
― А знаете ли вы, товарищ Дрын, что оборот фрагментов так называемого черного тела находится в ведении госструктур? А знаете ли вы, что нарушение правил разработки недр Тунгусского Кратера влечет собой наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества, согласно статье сто шестьдесят семь, пункт три, Уголовного кодекса РСФСР?
Бориска помялся, но не ушел.
― Мне ведь только экспертизу, ― продолжил он давить на слезу. ― Чтоб не кинули…
Эх, говорила мне мама, не связывайся с «черным золотом»! Но поскольку других клиентов не было, а по рынку бродили сонные старушки, я решился:
― Хорошо, давай посмотрю. Но деньги вперед!
― Сколько?
― Сотня зелеными.
Бориска аж заскрипел.
― Маней нет… сейчас, ― признался он.
― В долг экспертизу не проводим, ― отрезал я.
Бориска постоял с минуту в нерешительности, глазки у него продолжали бегать.
― Натурой расплачусь, земеля!
Я хмыкнул:
― Больно нужна мне твоя натура!
― Отдам антрацит.
Ни хрена себе! Значит, у этого придурка где-то припрятан запас. Играешь с огнем, искатель!
― Давай посмотрю, ― согласился я.
Любопытство меня когда-нибудь погубит.
Бориска полез в карман своей задрипанной куртки, извлек черный блестящий обломок, размерами и формой напоминающий кленовый лист, с острыми зазубренными краями. Складывалось такое впечатление, будто бы черное тело откуда-то отколупывали, пользуясь при этом не самым подходящим инструментом.
Я вышел из ларька, огляделся вокруг внимательно, никого и ничего подозрительного не заметил, принял обломок и вернулся внутрь.
― Иди, погуляй полчасика, ― сказал я Бориске. ― Потом приходи за ответом.
После чего заперся изнутри, задернул шторку на окошке и выставил табличку «Закрыто! Не стучать!».
Опытные искатели, бывшие лаборанты или научные работники Института, умеют определять чистоту черного тела без посторонней помощи, не бином Ньютона в конце концов, но для таких кадров, как Бориска Дрын, это, конечно, великая наука.
Я снял с боковой полки один из мониторов и поставил его на лежащий на дощатом полу старый системный блок. Освободив таким образом оперативный простор, вытащил из сейфа сложенную простыню диаграммы масса-твердость, толстенный справочник по артефактам с грифом «Для служебного пользования», который прикарманил еще будучи аспирантом-целевиком, и программируемый калькулятор БЗ-21. Из ящика стола достал малый джентльменский набор эксперта: медицинские весы с набором гирек, импортный фонарик с регулировкой яркости, профессиональный фотоэкспонометр, спортивный секундомер, блокнот и авторучку. Разложил всё это богатство на освобожденной полке и приступил к работе.
Сначала я ощупал обломок. Убедился, что он греет руку, как и полагается настоящему черному телу. Значит, не подделка.
Взвесил обломок на весах. Он вытянул на двести граммов. Я занес результат в блокнот. Потом закрепил фотоэкспонометр и, меняя яркость направленного на него фонарика, записал показания. В результате получилась достаточно точная тарировочная кривая прибора. Разместил перед приемной головкой фотоэкспонометра обломок и снова включил фонарик. Меняя яркость, отследил изменение коэффициента поглощения. Занес результаты измерений в блокнот.
Ознакомительная версия.
