- С ума сошла! - сказал Митя. - Это жидкий воздух. Под скалой проходит скважина.
- Ты как хочешь, а я пошла.
Девушка подбежала к озеру и скинула платье.
Наташа плескалась довольно долго, вызывая тихую зависть своего приятеля. Наконец ей надоело купаться и она вылезла на берег. Она стояла на берегу, и поднимающийся воздух шевелил ее золотистые волосы. Впрочем, они только сейчас стали золотистыми. Раньше они были каштановыми, серебристыми, серебристо-пепельными и, казалось, могли принимать любой оттенок.
Митя не испытывал стыда, наблюдая за обнаженной девушкой. Почему? Этого он пока не знал. Было в Наташе что-то необъяснимое, что сближает человека с природой и чего его отец наверняка не понимал.
На расстоянии тридцати метров от озера холод не чувствовался, и Митя сел на землю.
- Слушай, а до тебя можно дотронуться? - спросил он, когда девушка подошла к нему.
- Попробуй, - сказала девушка.
Митя взял ее за руку. На ощупь рука была мягкой и теплой.
- Только не надо давить слишком сильно. У меня не хватит сил.
- Я знаю, кто ты, - сказал Митя. - Ты сгусток поля. Тебе захотелось превратиться в девушку, и ты стала ею. Если бы захотела, ты превратилась бы, скажем, в камень...
- Надо спешить, - забеспокоилась девушка. - Надвигается хурракан.
Этим древним индейским словом люди называли внезапные изменения в атмосфере планеты, которые приводили иногда к катастрофическим последствиям. До первых порывов ветра было не больше трех минут - ровно столько, чтобы успеть укрыться в защитном поле ближайшего буя. Но сейчас до буев было далеко, кроме того, их закрывали скалы, которые экранировали поле.
- Я покажу короткую дорогу, - сказала Наташа.
Спуск был еще тяжелее, чем подъем. Приходилось прыгать с камня на камень. Малейшая оплошность грозила падением с головокружительной высоты.
То ли девушка прыгнула слишком далеко, то ли Митя не усмотрел коварный камень - вдруг почва ушла из-под ног, и Митя почувствовал, что падает.
Он постарался отыскать глазами упругие ветки "горного каната". Попади он на такую ветку, у него был бы шанс остаться живым.
За считанные секунды Митя успел заметить, что больших канатов внизу нет. Лишь у самого дна торчал маленький, словно мышиный хвостик, канатик. Митя приготовился падать на него.
Вдруг что-то словно ударило его по ногам, и Митя почувствовал, что летит вверх. Неведомая сила подняла его из пропасти и мягко опустила на уступ скалы.
"Планетолет! - подумал Митя. - Молодец, отец успел запустить его перед хурраканом".
Полежав немного на уступе скалы, Митя поднялся. А где же Наташа? Неужели убежала?
- Наташа! - позвал он.
Наташа была рядом. Она лежала на камнях возле тропинки, маленькая и тихая. Краска сошла с ее лица, платье потускнело, волосы стали бесцветными.
- У меня не осталось сил, - прошептала она. - Я не смогу проводить тебя домой.
- Ерунда. Я тебя понесу.
- Отнеси меня в пещеру. Это близко.
- Хорошо, - сказал Митя.
Он взял девушку на руки и побежал.
Первый порыв ветра обрушился на них у входа в пещеру. Митю сбило с ног, протащило между оскалившимися рядами сталактитов и покатило вглубь. Девушка выскользнула из рук, словно растворилась.
Тьма была кромешная. Рев хурракана почти не доносился. Митя поискал свой "вечный" фонарик, но тот, видимо, выпал при входе. Тихо-тихо капала вода. Каждая капелька звенела, потом шелестела, отдаваясь эхом со сводов пещеры.
- Наташа! - позвал Митя тихо.
- Что тебе нужно?
- Посиди со мной.
- Зачем?
- Не знаю.
- Ты мне надоел, - сказала девушка равнодушно. - Я не способна на человеческие чувства.
И потом, чтобы рассеять сомнения, добавила:
- Мне было скучно и захотелось поиграть. А теперь ты мне надоел. Понятно?
- Не верю, - сказал Митя. - Что случилось с тобой на скале?
- Не обращай внимания, со мной бывает. Я просто устала.
Хурракан кончился.
- Мне нужно идти, - сказал Митя. - Но я приду сюда завтра. Ты будешь меня ждать?
- Нет.
- Врешь! - со злостью сказал Митя.
На ощупь он пробрался к выходу. Хурракан постарался на славу, но сталактиты уже отращивали новые зубы. Озеро почти пересохло, лишь со дна бил фонтан жидкого азота. Тропинка частью провалилась в пропасть. Митя осторожно пробирался среди камней.
Отец встретил его спокойно, но это спокойствие было хуже хурракана.
- По твоей вине унесло буй номер одиннадцать, - сказал отец. - Впредь я запрещаю тебе прикасаться к технике.
Митя ушел в свою комнату. Странно, но его мало волновала судьба одиннадцатого буя. Он чувствовал себя очень усталым, разделся, но всю ночь не мог уснуть.
В эту ночь в доме никто не спал. Отец возбужденно ходил по кабинету. Мать в ночной сорочке появилась на пороге.
- Не спишь? - спросила она.
- Не сплю, как видишь, - ответил отец. - Я думаю о том, как мы плохо воспитали сына.
Мать грустно улыбнулась.
- Это не зависит от воспитания. Это есть во всех нас, даже в тебе.
- Нет, - сказал отец. - Я не такой. Я никогда не влюблялся в привидение.
- Скажи, - спросила мать, - почему ты дал ему провалиться в пропасть. Я знаю, ты запустил планетолет.
- А ты не понимаешь? Я ждал последнего момента, когда она его подхватит.
- Зачем? - изумилась мать. - Ведь ты знаешь, что они...
- Вот именно, - усмехнулся отец. - Именно на это я и рассчитывал. Должен же я был спасти нашего мальчика. Эта особа превратила бы его в тюфяка и слюнтяя. Ты видела, он чуть не погиб.
- Да, - сказала мать, - ты действительно не такой.
Луч "вечного" фонарика метался по сводам пещеры. Митя нашел его тут же, у входа. За день фонарик хорошо зарядился и теперь освещал пещеру словно маленькое солнышко.
- Наташа! - позвал Митя тихо.
Тишина, лишь капли шлепались в лужицу на сталагмите.
- Наташа! - позвал Митя громче.
Почему-то он был уверен, что она где-то рядом. Луч фонарика обшарил все закоулки пещеры. Пусто, нету даже записки.
Митины губы сложились в презрительную улыбку.
- Дрянь! - сказал он.
Митя шел к отцу. Он решил, что разберет до винтика и починит одиннадцатый буй.
В пещере он подобрал интересный камушек. Камень был, вероятно, радиоактивный и светился изнутри то золотистым, то рыжеватым, то опаловым светом. Правда, подходя к дому, Митя засунул руку в карман и ничего там не обнаружил.
"Странно! - подумал Митя. - Как я мог его потерять?"
Впрочем, он скоро забыл о пропаже.
