Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о Сойте... Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило его вновь повторившееся видение - Сойта, как и девочка в лесу, в первый день пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней старухой. Но когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его, объяснив, что это не болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть дерево, вертас, аромат которого навевает галлюцинации. "Когда оно цветет, мы не ходим в лес, - сказала Сойта, - но иной раз ветер приносит пыльцу, и тогда мир предстает перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет". И больше Хинкап не думал об этом.
Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители лесного поселка не работают, - то есть они, безусловно, много трудились, читали, писали, спорили, - но Хинкап имел в виду какую-то службу, и собирался спросить об этом Сойту - но каждый раз почему-то забывал задать этот вопрос.
Хинкап тоже много читал здесь - освоившись с языком, он стал поглощать книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой - и удивлялся себе, поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие подробности своей жизни... и его ничуть не удивляло, что Сойта, рассказывая, в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем лесном мире. И почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, хотя в нем и жила Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение. Она была... она была, как душистый весенний сад, как золотой луч, как роза, укрытая в густой зелени на берегу пруда...
Случались и грустные дни - когда Сойты не было дома. Куда она уходила, Хинкап не знал, и не решался спрашивать, - в конце концов, он здесь гость, и дела хозяев его не касаются... но когда Сойта говорила ему утром: "Я ухожу, Хинкап, до завтра меня не будет", - почтальон чувствовал, что день становится пасмурным и унылым, что серость лезет из всех углов, а лес увядает на глазах... Но он молча кивал головой, прощаясь с Сойтой. И не выходил из дома до ее возвращения.
III
Уходя вчера, Сойта сказала, что вернется сегодня утром. Однако близился вечер, а ее все не было. Хинкап уже с полудня не находил себе места, слонялся по дому, заглядывая во все комнаты, - будто надеялся, что Сойта окажется вдруг в одной из них, - и наконец решил пойти к Дорею, жившему на другом конце поселка. С ним у Сола Хинкапа наладились особенно приятные отношения, хотя Дорей и заходил в гости не слишком часто. Впрочем, подумал Хинкап, с этими людьми, наверное, невозможно быть в плохих отношениях, - такие они все спокойные, добрые и обаятельные.
Подойдя к дому, в котором жил Дорей, Хинкап посмотрел на окно комнаты своего друга. Окно было закрыто занавеской. Хинкап поднялся по ступенькам, тихо постучал в дверь. Никто не откликнулся. Хинкап, подождав немного, стукнул еще раз. Внутри послышались шаги, дверь открыла жена Дорея, Лэли.
- Здравствуйте, Хинкап, - сказала она. - Вы к нам? А Дорея нет.
- Лэли, - Хинкап старался скрыть волнение, - вы не знаете, где может быть Сойта? Она обещала вернуться утром, но ее до сих пор нет.
- Не беспокойтесь, Хинкап, - улыбнулась Лэли. - Ничего не случилось. Они все вернутся к вечеру.
- Спасибо.
Хинкап отправился обратно, и только теперь заметил, что в большинстве домов занавески на окнах задернуты - почти все жители куда-то ушли. "Они все вернутся к вечеру". Значит, Сойта уходит не одна, - интересно, куда же все они могут отправляться на день, на два?
Видимо, где-то неподалеку есть город, и жители лесного поселка отправляются туда за покупками. Тогда действительно думать не о чем. Да и Лэли выглядела спокойной, ее вид уничтожил тревогу Хинкапа. Почтальон подумал - неплохо б и ему пойти в этот город - вместе с Сойтой, разумеется... посмотреть, как живут горожане на Алитоле, вообще познакомиться поближе с государством, планетой... и вдруг найдутся инженеры, способные разобраться в земной технике и помочь ему вернуться домой... Почтальону очень захотелось на Землю, захотелось вновь увидеть сослуживцев, особенно - Тонгина, с которым Хинкап постоянно ссорился, но чувствовал себя без него одиноким. Но вот Хинкап подошел к дому Сойты, поднялся по ступенькам, открыл дверь, вошел... и успокоился, мысли потекли по другому руслу. Он снова ждал Сойту.
Сойта вернулась, когда уже начало темнеть, - спокойная, как обычно, и Хинкап, измученный ожиданием, решился спросить:
- Вы почему-то задержались на этот раз, Сойта. Надеюсь, ничего не случилось... неприятного?
- О, нет, - улыбнулась Сойта. - Мы просто ходили в город. К сожалению, такие походы бывают иной раз немного опасны.
Хинкап вздрогнул. Опасны?.. Сойте грозила опасность, а он, Хинкап, сидел в это время дома?!
- Сойта, - Хинкап ощутил, что голос плохо ему повинуется, - Сойта, как же так?.. Вы... Почему бы вам не взять с собой и меня... если эти ваши походы так уж необходимы. Я мог бы, наверное, быть полезным?
- Ну что вы, Хинкап, - рассмеялась Сойта. - Я все-таки хожу не одна. К тому же вам совершенно ни к чему рисковать, вы наш гость, и мы просто обязаны оберегать вас от любых неприятностей. Если что-то случится с вами - что скажем мы тем, кто явится вас разыскивать?
- И все же, Сойта, - продолжал настаивать Хинкап. - Я... я очень хотел бы пойти с вами.
- Нет, - мягко сказала Сойта. - Нельзя, к сожалению.
Хинкап долго не мог уснуть в эту ночь. Он ворочался в постели, беспокойно переваливался с боку на бок, в его возбужденном мозгу возникали жуткие картины - он воображал разные опасности, подстерегающие молодую красивую женщину в не слишком цивилизованном городе... Плотная тьма спальни казалась ему насыщенной электрическими разрядами, что-то вспыхивало и угасало, и тяжелые предчувствия измучили его вконец. Только под утро он наконец забылся, но ненадолго, и открыл глаза, когда рассвет едва лишь начал намекать на свое приближение. Хинкап встал, оделся и решил пройтись, чтобы хоть немного привести в порядок взвинченные нервы.
Выйдя на улицу, Хинкап вдруг ощутил, что возбуждение, страхи, мучившие его всю ночь, словно передались окружающему - в воздухе чудились тяжесть и напряженность. Тщетно пытался Хинкап преодолеть бессмысленную, как он полагал, тревогу, - она все сгущалась и сгущалась вокруг него. Тогда Хинкап резко свернул и, пройдя между домами, углубился в лес.
Погуляв полчаса между деревьями, Хинкап почти уже вернул себе утраченное душевное равновесие. Его потянуло обратно в поселок - скоро должна была проснуться Сойта... Вдруг неподалеку послышались голоса, и Хинкап, поддавшись вновь вспыхнувшему беспокойству, замер на месте, прислонившись к толстому стволу.
