— Значит, рай… — Лон хмыкнул, посмотрел на домашнего робота, навытяжку стоящего в шаге от стола, в двух шагах от двери на кухню. — Послушай, Роб, — сказал хозяин дома, и робот чуть наклонил пластиковый корпус, изображая внимание. — Как ты себе представляешь рай?
— Не понимаю вопроса, — сказал Роб, и эластичная пластмасса бледных губ растянулась — робот легкой улыбкой просил извинить его за бестолковость.
— Что доставляет тебе удовольствие? — задал наводящий вопрос Лон.
— Выполнять то, для чего я создан, — без запинки ответил Роб. — Служить вашей семье.
— Тебе не хочется отдохнуть от работы?
— Работа доставляет мне удовольствие, потому что я для нее создан.
— Может, ты хочешь что-то поменять в своей жизни?
— Я не хочу менять свою жизнь. Моя жизнь — это работа. Я для нее создан.
— А если я дам тебе так много работы, что ты с ней не справишься, что тогда?
— Это будет плохо, потому что я должен справляться с работой…
Ата Текель поморщилась, когда в мясе ей попался крохотный осколок кости.
— Отстань ты от него, — сказала она мужу. — Тебе словно поговорить больше не с кем.
— Я просто хочу разобраться, — ответил Лон и вернулся к трапезе.
— Роба! — Девочка Ода, доев кашу, спрыгнула со стула, подбежала к роботу, схватила его за мягкие пальцы, потянула вниз.
— Да, маленький человечек, — улыбающийся Роб послушно наклонился.
— Что будет, если ты умрешь?
Робот вздрогнул. Пальцы его сделались крепкими, словно железные прутья. Зрачки глаз сузились, потемнели.
— Я не смогу выполнять работу, — помедлив, проговорил Роб. — Это плохо. Очень плохо. Я не хочу умирать…
Ночью Ата Текель видела сон.
Она была в раю. Безмозглая, словно робот, она отдавала домашнему слуге короткие команды, и тот с радостью спешил их исполнить. Рядом были Лон и Ода, немногословные, спокойные, неживые, они хаотично двигались по дому, перемещались с дивана на кровать, с кровати на кресло, надолго замирали перед работающим телевизором, смотрели в окно, рассаживались вокруг стола и требовали еды.
И Роб с готовностью мчался на кухню.
А потом он мыл посуду. И стирал белье. И мыл полы. И пылесосил ковры. И вытирал пыль. И чистил аквариум… Он играл с хозяином в шахматы и помогал хозяйке распутать пряжу, он возился с Одой и готовился встретить ее бабушку…
Время тянулось, сон не кончался, и Ата точно знала, что впереди у нее вечность.
Она командовала роботом и тем самым прислуживала ему.
В раю роботов Ата Текель стала рабом слуги…
Утро началось с того, что Роб разбудил Лона — главе семейства надо было отправляться на работу.
Лон, как обычно, вставал тяжело, прятал голову под подушкой, вяло отбивался от настырного робота — время было раннее, спать хотелось невыносимо. В конце концов он все же поднялся — и понял, что опаздывает. Обругав Роба, Лон быстро оделся. Торопясь, он оторвал пуговицу на рубашке и зло рявкнул на подскочившего робота: почему пуговицы так слабо пришиты? На столе стыл завтрак, но Лону было не до еды — он схватил бутерброд, сжевал его на ходу, глотнул кофе и исчез за дверью, искренне считая, что недобросовестный робот испортил ему день.
Через час проснулись Ата и Ода.
Роб одел девочку и заправил обе постели. Потом он приготовил завтрак для хозяек, заказал в магазине свежие продукты и рассчитался за прошлую доставку. Во время трапезы он напомнил Ате, что она должна позвонить подруге и поздравить ее с днем рождения, потом зачитал сообщения, пришедшие за ночь. Ата слушала его вполуха, раздражаясь оттого, что его нудное бормотание заглушает голоса героев любимого телесериала…
День начался, и Роб был этому рад. Он не умел бездельничать.
Весь день Ата косо посматривала на суетящегося, занятого делами робота.
Что-то не давало ей покоя, что-то изводило ее, словно позабытое, но такое нужное слово, близкое и скользкое.
Ата злилась и не понимала почему.
— Если хочешь, — сказал ей вчера муж, — подпиши этот договор. Мне все равно.
Может быть, она боялась ответственности за решение?..
Они давно подумывали о покупке нового робота. Этому шел уже девятый год, он устарел, он вышел из моды. Он был слишком примитивен и плохо обучался, потому что его электронные мозги были забиты старой информацией. Он поскрипывал при ходьбе и хрипел, когда говорил. Если бы не Дочка, привязавшаяся к Робу, они давно бы его заменили.
А сейчас представился удобный случай.
Старого робота — в рай, нового — в дом. И все будут Довольны…
Но…
Ата покачала головой.
Рай надо заслужить. Рай — это награда. А что особенного сделал Роб — бестолковый ходячий манекен с интеллектом пятилетнего ребенка? Он просто подчиняется программе, набору команд и правил, что заложили в него люди. Он — машина, он — инструмент. Самый обычный, ничем не выдающийся.
Так за что же ему рай?
Чем он лучше других?
Чем он лучше ее?
Ата вдруг поняла, что за чувство не давало ей покоя.
Зависть.
Она завидовала этому роботу, потому что он мог попасть в рай, а она…
Она не верила в загробную жизнь. Она не верила в существование рая. И не верила, что попадет туда.
Уж если и существует жизнь после смерти, то шансов оказаться в аду куда больше.
А у любого робота теперь будет шанс очутиться в раю. И жить там. Практически вечно. Без страданий, не старея, новой жизнью, яркой и наполненной смыслом…
Создания утерли нос создателям.
Творения одурачили творцов.
И перехитрили Смерть.
За что же им такая привилегия?
Разве это не люди тысячи лет мечтали о бессмертии? Разве не они искали философский камень и доказательства существования души? Они! Всю свою историю человечество жаждало вечной жизни для каждого своего члена.
А роботы — не сделав ничего, ничего не создав, лишь прислуживая, обрели то, о чем люди мечтали, но что никогда не получат?
Разве это справедливо?..
Служба утилизации немного задержалась, и Ата нервничала — дочка вот-вот должна была вернуться домой.
— Быстрей! — торопила она утилизаторов, двух мужчин в оранжевых спецовках, разбирающих Роба.
Робот послушно стоял, когда у него откручивали руки. потом лег на живот и вытянул ноги. Он молчал — синтезатор речи отключили в первую очередь. Но его глаза выдавали смятение.
— Выносите! — велела Ата, бросив взгляд на часы.
Утилизаторы ее послушались, они привыкли слушаться людей, у которых был свой дом, большой и богато обставленный. Подхватив робота и его конечности, они, пятясь, вышли за дверь и направились к ярко-рыжему фургону, на котором черной краской был намалеван равносторонний треугольник со стилизованным изображением кувалды в центре.
