Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

Человек был едва жив. Изможденное лицо, руки и ноги, лиловые от холода и страшно опухшие. На голове и руках замерзли подтеки крови. Одна нога полностью вышла из строя. Остатки некогда богатых мехов были обмотаны вокруг тела полосками кожи, седые волосы на непокрытой голове искрились от мороза. Это был старик, но его тело хотя и было истощено, оставалось крепким, с широкими плечами. Человек продолжал ползти вперед с необычным, животным упорством. Красные, полуслепые глаза смотрели вдаль. Большой высохший череп с синими от мороза губами, застывшими в подобие усмешки, поворачивался при каждом движении человека. Арфлейна он не видел. Мгновение Конрад Арфлейн постоял задумчиво над человеком, затем повернул было в сторону. Он чувствовал невольное восхищение этим живым мертвецом, хотя и не считал возможным вмешиваться в его борьбу. Он поднял гарпуны, готовый отправиться в путь, но услышав за собой шум, обернулся. Существо упало на белый лед и затихло. До его смерти оставались считанные минуты. Повинуясь внезапному импульсу, Арфлейн вернулся к неподвижному телу. Положив один гарпун и упершись в другой, он потряс человека за плечо.

— С тобой все кончено, старик, — прошептал он.

Большая голова повернулась так, что он смог увидеть обмороженное лицо под прихваченной льдом гривой волос. Медленно открылись глаза, полные внутреннего безумия. Синие опухшие губы приоткрылись, и из горла вырвался хрип. Арфлейн задумчиво смотрел в безумные глаза, затем сняв и открыв мешок, он достал флягу со спиртом. Неловко отвернув колпачок, он поднес горлышко фляги к искривленному гримасой рту и влил туда спирт. Старик проглотил и, закашлявшись, задохнулся. Отдышавшись, он тихо произнес:

— Такое впечатление, что я горю, хотя это и невозможно. Перед тем как вы уйдете, сэр, скажите, далеко ли до Фризгальта…

Глаза закрылись, и голова старика поникла. Судя по остаткам одежды и его акценту, умирающий был фризгальтийским аристократом. Но как он оказался здесь, один, без слуг? Может, на самом деле оставить его умирать в одиночестве? Арфлейн ничего не добьется, пытаясь спасти ему жизнь.

Старик уже почти мертв. К великим лордам Фризгальта, чьи ледовые шхуны почти полностью захватили плато, Арфлейн испытывал лишь презрение и ненависть. По сравнению с жителями других городов, фризгальтийская знать жила в роскоши, забыв о боге. Она открыто смеялась над учением о Ледовой Матери, сверх всякой меры перегревала свои дома, часто была расточительна. Она отказывалась занимать своих женщин простой работой и даже дала им одинаковые с мужчинами права.

Арфлейн вздохнул и, вновь нахмурившись, взглянул на старого аристократа. Предубеждение к знати и чувство самосохранения уступало место восхищению упрямством и смелостью человека. Если старик потерпел кораблекрушение, то, само собой, он прополз не одну милю, прежде чем добрался сюда. Кораблекрушение — вот единственное объяснение его пребывания здесь. Арфлейн пришел к решению. Достав из баула отороченный мехом спальник, он расстелил его прямо на льду. Неловко переступая на лыжах, он зашел человеку в ноги и, ухватившись за них, втянул старика в мешок. Крепко завязав мешок спальника, он взвалил его на спину и закрепил полосками кожи. С видимым усилием он навалился всем телом на гарпуны и начал долгий путь к Фризгальту.

За спиной поднялся ветер. Высоко в небе он рвал в клочья тучи, открывая солнце. Лед казался живым, подобно рвущемуся к берегу прибою. Черный в тени и красный в проблесках солнца, он сверкал и переливался. Плато казалось чем-то неясным, не имеющим границ, без видимого горизонта. Казалось, что тучи переходят прямо в лед. Солнце уже садилось, до наступления темноты оставалось около двух часов, вряд ли было разумно продолжать путь.

Он шел на запад, к Фризгальту, по пятам за скрывающимся красным диском солнца. Легкий снег и крошечные кусочки льда кружились над плато, подгоняемые, как и он, холодным ветром. Мощные руки Арфлейна методично поднимали и опускали гарпуны, ноги разъезжались на грубых лыжах.

Он шел, пока сумерки не перешли в ночь, а луна и звезды начали изредка показываться из-за разрывов туч. Замедлив движение, он остановился. Ветер стихал, его шум стал похожим на отдаленные вздохи. Когда Арфлейн положил тело старика на лед и поставил палатку, он и вовсе прекратился.

Затащив старика в укрытие, он занялся обогревательным устройством. Несмотря на его надежность, Арфлейн не доверял ему, также, как и открытому огню, который в своей жизни он видел лишь дважды. Устройство работало на небольших солнечных батареях. Арфлейн, как впрочем, и любой другой, не понимал принципа его работы. Даже объяснение в старых книгах ничего не говорило ему. Предполагалось, что срок службы батарей беспределен, но даже лучшие из них со временем портились.

Приготовив суп на двоих, он с помощью спирта привел старика в чувство.

Просвечивая сквозь износившуюся ткань палатки, луна освещала его ровным мягким светом.

Фризгальтиец закашлялся и застонал. Арфлейн почувствовал, что он дрожит.

— Хотите немного супу? — спросил он.

— Да, если вы можете поделиться.

В слабом, содержавшем остатки былой силы, голосе прозвучало изумление.

Арфлейн приложил чашку к слабым губам. Поев, фризгальтиец поблагодарил его.

— Благодарю вас, достаточно.

Вновь поставив чашку на обогреватель, Арфлейн молча присел рядом. Первым заговорил фризгальтиец.

— Как далеко мы от Фризгальта?

— В десяти часах ходу на лыжах. Мы могли бы продолжить путь при луне, но у меня нет карты. Нет смысла пускаться на риск, выходя до рассвета.

— Конечно. Я думал, мы ближе, но… — Старик снова закашлялся, на этот раз слабее, затем едва слышно вздохнул, — Так просто ошибиться в расстоянии. Мне повезло, вы спасли меня. Благодарю. Судя по вашему акценту, вы из Брершилла. Почему?

— Не знаю, — отрезал Арфлейн.

В наступившей тишине он приготовился лечь на пол палатки. В его спальном мешке лежал старик, но если он не выключит, как обычно, обогреватель, вряд ли будет слишком холодно.

— Так необычно идти одному без карты по незнакомому льду, — вновь произнес слабый голос.

— Верно, — ответил Арфлейн.

После небольшой паузы фризгальтиец хрипло, явно собрав последние силы, произнес:

— Я — лорд Петр Рорсейн. Многие оставили бы меня умирать на льду, даже мои сограждане.

Арфлейн неохотно поблагодарил.

— Вы — благородный человек, — добавил он, и заснул, главный корабельный лорд Фризгальта.

— Возможно, всего лишь дурак, — произнес, покачав головой, Арфлейн. Он лег на пол, положив руки под голову. Сжав на мгновение губы, он слегка нахмурился. Затем иронично улыбнулся. Как только он уснул, улыбка исчезла с его лица.