Часто к Беляевым приезжали родственники, племянники Романа Петровича. Его брат Николай Петрович тоже был священником, но приход его был бедным, и семья жила в нужде. Отец Романа, слывший человеком добрым, брату своему почему-то не помогал, хотя жил в полном достатке. В праздники же еды было столько, что не знали, куда ее девать. Прихожане, любившие своего пастыря, несли ему целыми корзинами яйца, гусей, мед, масло. Так уж было принято в старое время. Единственное, в чем заключалась помощь одного брата другому, это то, что у них несколько лет жила одна из племянниц - Лизонька. Существо тихое и покладистое. Но жилось ей у дяди несладко. Комнатушка, в которой она поселилась, была маленькой, тесной и жаркой. Особенно невыносимо было, когда купали двоюродную сестренку Ниночку. Печь в таких случаях топили так, что до нее нельзя было дотронуться. Лиза, изнывая от жары, долго не могла уснуть. Часто и Саша не давал ей спать. С детства он любил музыку. Кто-то научил его играть на скрипке, и он часто увлекался игрой. Будучи избалованным, он не считался ни с чьими желаниями и, когда на него находило вдохновение, мог играть часами далеко за полночь. Лизонькина комната находилась рядом с его комнатой, и она не могла уснуть, пока он не кончит играть. Иногда, не выдержав, она просила:
- Саша, перестань, мне завтра рано вставать.
Но Саша оставался глух и нем к ее просьбе. Зато, когда ему было весело, он заражал любого своим весельем. А на забавы он был большой мастер.
У дяди Николая Петровича была пара лошадей. Приезжая к нему в гости, Саша любил кататься верхом. Но зрелище это было довольно страшное. Вскочив на неоседланную лошадь, он несся, пришпоривая ее, во весь опор. Несколько раз падал с лошади и разбивался до крови, но это его не останавливало. Потерев ушибленное место, он снова вскакивал на лошадь, и скачки продолжались. И вообще, стоило Саше появиться у родных, все в доме переворачивалось вверх дном. Его многочисленные братья и сестры охотно подчинялись ему. Начинались представления, концерты. А уж о святках и говорить нечего. Тогда на него и вовсе удержу не было. Чего только он не вытворял.
Вспоминается мне еще одна шалость отца. Дело было под праздник Ивана Купалы. В этот день принято было искать клады. Существовало такое поверье, что ночью над кладом зажигается огонек. Об этом можно прочесть у Гоголя "Вечера накануне Ивана Купалы". К этому дню Саша приготовил все заранее достал старый глиняный горшок, насыпал его доверху черепками, а поверх них положил медяки. Все это он зарыл на кладбище, а когда стемнело, зажег над "кладом" свечу. Придя на свою улицу, он повел разговор о кладах, а потом предложил пойти их искать. Несколько парней ухватились за его предложение и сейчас же, взяв лопаты, двинулись к кладбищу. Незаметно Саша довел их до нужного места, и вот уже один из них закричал:
- Братцы, смотрите, огонь!
- Где, где? - раздались голоса.
- Да вон там!
Все зашумели и смолкли. Вроде бы и верили все в клады, а вот увидели огонек, и страшно стало. Ноги будто к земле приросли. Саша подбадривал их, торопил. Он боялся, что свеча может догореть раньше, чем они подойдут к месту. Потихоньку подошли к огоньку. А свеча уже и впрямь догорала. Еще бы немного, и никто бы ее не заметил.
Принялись копать. Вдруг чей-то заступ стукнулся о что-то твердое. Ребята переглянулись и принялись рыть еще быстрее. И вот из земли показался горшок.
- Тащи его, тащи! - послышалось со всех сторон.
Когда горшок вытащили и поставили на могильную плиту, у всех вырвался вздох облегчения. Клад решили делить здесь же, на месте. Но когда высыпали содержимое горшка, всех, кроме Саши, постигло разочарование. А Саша стоял в стороне и смеялся. Услышав его смех, ребята поняли, что эта шутка его рук дело.
* * *
По воле отца Сашу отдали учиться в духовную семинарию, которую он закончил в 1901 году. Отец его, Роман Петрович, надеялся, что сын пойдет по стопам отца и впоследствии займет его место. Но Саша и думать об этом не хотел. Вопреки желанию отца он поступил в Демидовский лицей в Ярославле, решив стать юристом. Меня такое решение отца удивляет. С его живым и любознательным характером надо было выбрать что-то иное. Впрочем, юристом он был недолго. В это время умер его отец. Оставшись без средств к существованию и не имея возможности платить за учение в лицее, отец был вынужден зарабатывать. Он не гнушался никакой работы. Давал уроки, рисовал декорации для театра, играл на скрипке в оркестре цирка.
* * *
Был у отца верный друг Коля. Он за Сашей готов был хоть на край света. Даже на юридический пошел за компанию с Сашей. Хотя обладал незаурядными способностями к музыке.
Приехав как-то на каникулы, Саша решил сразу заняться поисками кладов. Не помню точно, в самом ли Смоленске или где-то за городом, находился старый монастырь. Монахов там давно не было, кроме одного, который так и остался жить при монастыре. По кельям гулял ветер, церковь не работала. Существовала давнишняя легенда о том, что много лет назад монахи должны были оставить монастырь и уйти. Причина их бегства никому не была известна, но зато все знали, что перед уходом из монастыря монахи замуровали в стене клад, за которым должны были вернуться. Шли годы, за кладом никто не приходил. Только время от времени появлялись кладоискатели, но уходили ни с чем. Саше давно не терпелось побывать в монастыре, да все не удавалось. Но теперь решение было бесповоротным, оставалось только действовать. Коля, как верный Санчо Панса, был рядом. Придя в монастырь, они повстречали монаха. Он был совсем стар и сутул, только глаза его блестели по-молодому. Юноши поздоровались с ним и, не зная что сказать, замолчали. Догадавшись о причине их прихода, монах сказал:
- За кладом пришли? - И, не дожидаясь их ответа, продолжал: - Ищите. Клад есть, только никому не удавалось его взять.
- Не нашли? - спросил Саша.
- Находить-то, может, и находили, да взять не взяли, - проговорил загадочно старик.
- Как это? - не понял Коля.
- А так. Потому что охраняет его сам всевышний, - отвечал монах. Кто только не искал клад - с каждым случалось несчастье.
- Может быть, лучше уйдем? - предложил Коля, начинающий сомневаться в благоразумии их затеи. Но Саша отступать не хотел.
- Будь что будет, - сказал он.
Излазив почти весь монастырь и простучав много метров стены, друзья не заметили ничего необычного, и только спустившись в подземелье, заметили, что часть внутренней стены имеет массу надолб и небольших углублений. Здесь же на полу валялись куски выбитых из стен кирпичей. Обследовав эту стену, друзья сделали предположение, что за ней находится пустота.
- Здесь был ход, - авторитетно заявил Саша. - Не иначе как клад был замурован именно в этом помещении.
