Что ж, у людей Галактики одна тюрьма походит на другую.
Ожидающая очередь стала беспокоиться. Один или двое ребятишек играли со все возрастающим неистовством. Таможенник, казалось, уже достаточно поупражнялся. Он мельком просмотрел паспорт, многозначительно посмотрел на Кэродайна и на фотографию, затем сунул книгу во франкировальную машину. Робот выбрал нужную страницу и четко поставил официальную печать. Соединение Хорака, поддепартамент Гамма-Хорака.
Паспорт не был отправлен на детектор подделок. Кэродайн постарался сдержать бурный вздох облегчения. Даже если бы он был отправлен на контроль, у него была вера в этого полуслепого старичка, в его колдовство над химикатами и в его мастерство.
Формальности были закончены по-дружески.
— Спасибо, мистер Картер. Кэродайн стал укладывать чемодан.
— Есть приличный отель?
— Та-ак. Шанстар, да? Я бы порекомендовал «Космические войны». Комфортабельный.
— Спасибо.
Когда он отходил, таможенник сказал ему вслед.
— Надеюсь, вы приятно проведете время на Гамма-Хораке, мистер Картер.
Он с улыбкой обернулся.
— Спасибо.
Таможенник посмотрел на высокую, сухощавую, широкоплечую фигуру, вырисованную на солнечном свету. Эта огромная масса черных волос придавала ему… львиный облик. Да, точно, львиный.
Дэйв Кэродайн закончил ужин и в хорошем настроении прошел в курительную, где отрезал себе желтую Кроно и закурил. Придется их поберечь. Они не входили в число товаров, импортируемых Хоракой.
Сидящий на низком стуле человек, смотрел местную вечернюю телепрограмму и курил толстую хоракскую алую сигару. Информация касалась недавнего повышения жалованья в вооруженных силах, связывая это с призывной компанией. Мелькали цветные, полные драматизма снимки боевых кораблей, двигавшихся в различных боевых порядках на фоне соответствующего, вполне художественно сделанного звездного неба. Кэродайн всегда предпочитал наблюдать флот прямо в межзвездном пространстве, когда линкоры…
Черт! Все это давно ушло, вместе со Вторым ССТ.
Он презрительно пыхнул желтым облаком в сторону владельца алой сигары.
Аромат разошелся по комнате.
Человек вытащил изо рта сигару и полуобернулся, отрываясь от TV. Он был невысокого роста, с забавным вырезом ноздрей, каштановыми секущимися волосами и аккуратно зализанным вихром на лбу. Он улыбнулся.
— Отличная сигара у вас.
Кэродайн пыхнул еще раз.
— Да, мне нравится. Кроно. Когда-нибудь пробовали?
— Нет, никогда не слыхал.
Что же, это можно считать вложением. Кэродайн протянул прозрачную пачку.
— Угощайтесь.
— Спасибо.
Никакой неуклюжей застенчивости. Мужчина протянул руку и взял одну желтую сигару.
— Ничего, если я закончу эту? Я такой курильщик.
— Пожалуйста.
— Я — Грэг Роусон. Вы только сегодня прибыли?
— Джон Картер. Совершенно верно. Из Танстара.
— Правда? У вас там неплохая система. Я слышал вы быстро разрастаетесь.
Кэродайн напустил на себя глуповато-самодовольный вид.
— Точно. Как я узнал, еще две планеты избрали присоединение.
— Избрали?
— Да. Мы расширяемся через торговлю и экономику.
Роусон усмехнулся и поднял Кроно.
— Вот как?
— Что-то в этом роде.
— Я из Ахенсик — когда я уезжал сюда, у нас было чуть больше шестидесяти мест в Конфедерации И, — тот же тихий доверительный тон, каким Кэродайн разговаривал с таможенником, — два объединения помельче торговались по поводу вступления к нам.
— Звучит весьма интересно. Может мы смогли бы поладить. Вы тоже по делам?
— Конечно.
«Не чересчур быстро и как-то слишком удачно?» Хоть и небольшая, но в социальном положении между группировкой в пятьдесят с небольшим планет и чуть больше шестидесяти, была определенная разница. Если бы Роусон захотел, он мог бы быть надменно снисходительным. Но он вел себя по-человечески; и Кэродайн удивлялся — почему?
Ответ возможно лежал в их одинаковом положении на этой планете. Затем Кэродайн вспомнил, что Ахенсик — это созвездие, лежащее недалеко от могущественной группы Хорака. И может те меньшие группировки, которые хотели присоединиться к Ахенсик, преследовались и Хоракой? Здесь могли возникнуть трения.
Поэтому может быть Грэг Роусон с таким интересом изучал по телевизору рекламу Космического Флота Хораки.
Шпион?
Ну если и так, так что? Дэйв Кэродайн — бизнесмен, а так как он никогда не был шпионом, нечего и беспокоиться об этом. Это была не его проблема.
Состояние свободы было великолепным. После всего. Не было больше серьезных проблем.
Только пустяки — постараться продать товар, исхитриться достать визу на труднодоступные планеты. Теперь-то он не закончит психушкой, слава Богу.
Интересно, а что Роусон знает об Альфе?
— Хорака кажется преуспевает. Я думал попытать счастье на Альфе.
Роусон сдержанно засмеялся:
— Если повезет.
— То же самое мне сказал таможенник.
— Я добиваюсь разрешение уже год. Бесполезно.
— А в чем дело?
— Только для своих. Отдаленные планеты, как эта Гамма, они используют для того, чтобы торговать с посторонними. А потом сами отправляют товары. Все дело просто в экономике. Колонии счастливы.
— Неэффективно.
— Да, нет. Просто передвигаться внутри созвездия можно быстро, поэтому нет необходимости в большом количестве транспорта. Нам же, чтобы доставить сюда товары требуется очень многое.
— Да, пожалуй.
От Роусона он ничего не мог добиться. Да и хотелось спать.
— Ну что ж, я пошел. Увидимся утром?
— Разумеется. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Когда он у ходил, в комнату вошла поразительно привлекательная девушка. Копна взъерошенных с серебряным отливом волос подчеркивала косые скулы и озорной блеск ее глаз. Она была в белой блузке, красных, как плащ тореадора, брюках, и черных, отделанных золотой тесьмой шлепанцах. На ней не было никаких украшений. Кэродайн шагнул в сторону, давая ей пройти. Она одарила его улыбкой и вошла.
Она заговорила с Грэгом Роусоном, но Кэродайн уже достаточно узнал за один день, поэтому он медленно пошел к эскалатору.
В конце концов ему не о чем и не о ком было беспокоиться на этой планете.
Беспокойство, как он предполагал, вырастало в привычку.
Он же уже избавился от этой привычки, и освобождение открыло ему новый мир — даже новые миры. Заботы же о том, как попасть на Альфа-Хораку и поднять цену — это просто пустяки, которые абсолютно не могли побеспокоить.
И тем не менее, он скучал по тем великим дням — ему не хватало их пульса и волнующего интереса.
