— Ага, это доказывает, что в мире остался еще кто‑то живой, — сказал Робин. — А эти болваны не заслуживают рождественского поздравления.
Жена его близоруко всмотрелась в роспись министра.
— Робин, тут печать, — сказала она. — Это ничего не доказывает.
Вот теперь он совсем рассвирепел. Перечить ему, на глазах у этого сброда! К тому же, с прошлого Рождества на щеках у Роберты прибавилось морщин; это его тоже раздражало. Но только он собирался всыпать ей по первое число, как взгляд его упал на конверт; послание было надписано: «Робину Проктору, автоматический завод Х‑10».
— Но наш завод никакой не Х–десять! — громко запротестовал он. — Наш — СЦ–пятьсот сорок один!
— Может, мы тридцать пять лет сидели не на том заводе, — предположила Роберта. — Какая разница?
Вопрос был настолько бессмысленный, что старик даже выдернул заправленную под матрас простыню.
— Ну так иди и проверь, старая дура! — взвизгнул он. — Номер завода оттиснут снаружи, на воротах, где вывозят продукцию. Иди, прочти, что там написано. Если там написано не СЦ–пятьсот сорок один, мы уходим немедленно. Живее!
— Я пойду с вами, — сказал Джерри пожилой даме.
— Все отправляйтесь с ней! — заявил Робин. — Еще чего не хватало, чтобы вы тут со мной оставались. Да вы меня прямо в кровати и прикончите!
Не особенно удивившись — хотя Тони и покосился с сожалением на пустой чайник, проходя мимо, — все четверо снова спустились в цеха и, минуя слой за исполненным глубочайшего смысла слоем, двинулись к воротам. К воротам конвейеры подвозили готовую продукцию; за воротами готовую продукцию ждали автофуры.
— Как‑то мне тут не нравится, — поежилась Роберта. — Стоит мне выглянуть наружу, у меня опять обостряется агорафобия.
Тем не менее, она взглянула, куда ей велел поглядеть Робин. Над воротами висела табличка «Х‑10».
— Робин никогда мне не поверит! — заголосила Роберта.
— Подозреваю, завод сам переобозвался, — спокойно сказал Джерри. — И профиль сменил. В конце концов, тут же самоуправление; завод может делать все, что хочет. Он что, всегда выпускал эти яйца?
Они безмолвно уставились на ползущий мимо бесконечный ряд стальных яиц. Яйца были гладкие, размером со страусиные; за воротами роботы снимали их с транспортера, нагружали в автофуры, и те откатывали прочь.
— Никогда раньше не слышал, чтоб заводы несли яйца! — хохотнул Дасти, почесывая плечо. — А теперь пошли‑ка обратно, пока нас не замел Жуткий Метун.
Они принялись медленно карабкаться назад, по неисчислимым железным ступенькам.
— А мне казалось, завод выпускает телевизоры, — в какой‑то момент высказалась Роберта.
— Если людей больше не осталось, зачем нужны телевизоры, — мрачно отозвался Джерри.
— Точно я не помню…
Когда Робину сообщили результат, он так разошелся, что скатился с кровати. Он грозился, что сам спустится проверить номер завода, и удержало его только то, что у него была своя, глубоко личная теория, будто весь завод — не более чем очередная робертина галлюцинация.
— А что касается яй–йиц… — заикаясь, начал он.
Джерри покопался в своем дырявом кармане, извлек железное яйцо и положил на пол. В наступившей тишине все явственно расслышали тиканье.
— Это ты зря, Джерри, — хрипло сказал Дасти. — Это… так нельзя.
Все испуганно посмотрели на Джерри; никто толком не знал, чего, собственно, боится, и от этого было только страшнее.
— Я подумал, что неплохо бы заводу подарить нам что‑нибудь на Рождество, — мечтательно протянул Джерри. — Понимаете, когда‑то давно, еще до того, как машины дали всем писателям вроде меня ногой под зад, я встретился с одним старым писателем–роботом. Его уже отправляли в утиль, но он успел сказать мне кое‑что полезное. Он говорил, что по мере того, как машины занимали место человека, они усваивали и человеческую мифологию. Конечно, мифы они как‑то, на свой лад, переиначивали — но, по–моему, им нравится дарить подарки на Рождество.
Дасти отвесил Джерри пинка, да так, что тот растянулся на полу.
— Толково придумано! — воскликнул он. — Джерри, мальчик мой, ты совсем уже спятил! Сейчас они заявятся за своим яйцом. Ума не приложу, что нам делать.
— Поставлю‑ка я чайник, — просияв, сказала Роберта.
Услышав такое, Робин взорвался.
— Заберите яйцо назад, все вы, слышите! — завизжал он. — Это кража, понимаете вы? Я не хочу нести ответственность! И вообще, убирайтесь отсюда, оборванцы!
Дасти и Тони беспомощно поглядели на него.
— Но… нам некуда идти, — сказал Тони.
— Не хотелось бы пугать вас, — проговорил с пола Джерри, успевший там удобно устроиться, — но, мистер Проктор, если вы не будете осторожней, за вами явится Новый Санта–Клаус. Именно что древний миф о Рождестве машины усвоили особенно крепко — разумеется, переиначив по–своему; Новый Санта–Клаус весь из металла и стекла, и вместо того, чтобы дарить новые игрушки, он забирает старых людей и машины.
Роберта, прислушивавшаяся от дверей, побелела, как полотно.
— Может, оттого‑то в мире и стало так мало народа, — сказала она. — Поставлю‑ка я все‑таки чай.
Робин умудрился даже выбраться из постели — когда он по–настоящему заводился, его было не остановить, — и заковылял к Джерри. Тут‑то из яйца и вылупилось.
Яйцо разломилось на две ровные половины, и показалась какая‑то аккуратная машинка; выскочили и деловито засуетились четыре крохотные железных фигурки. Никто и глазом не успел моргнуть, а лилипуты, орудуя миниатюрными ацетиленовыми горелками, установили половинки яйца двумя куполами. Под куполами застучали невидимые молоточки.
— Они строят новый завод, прямо здесь, крохотулечки! — воскликнула Роберта и обрушила на купол чайник.
Купол даже не оцарапало; а спальня тут же наполнилась пронзительным стрекотаньем.
— Господи боже, они зовут на помощь! — воскликнул Джерри. — Бежим, немедленно!
Они выскочили на лестницу (Робин — все так же гневно трепыхаясь), тут‑то Новый Санта–Клаус всех и прихватил.
