Её, как женщину, поначалу ужасала сама мысль о своей внешности ифрита. Теперь она стала немного понимать, отчего Айрону когда-то было совершенно безразлично, как она выглядит. Это было давно — на Рушаре, когда раны на лице обезобразили Деву-воина Маргиану. Похоже, он всегда немного был огненным ифритом. И вот теперь признался ей, откуда вообще взял эту идею — превратиться в плазменное существо.
Коэн видел сны. Она знала, что ему нередко снился Ахаллор. Синкрет молчал, а иногда что-то говорил, и Айрон привык к его ночным визитам. Но были и другие сны, о которых муж ей ничего не рассказывал. Коэну снился его сын — от царицы Савской. Она сама помнила лишь младенца, а бывшему царю Соломону он приходил во снах в странном обличии. Иногда это был просто голос. Он сам нарёк своего сына Ровоамом, и Ровоам рассказывал ему, как он живёт.
Оказывается, в этих мистических снах, в которые погрузили участников экспедиции додоны, не всё было нематериальным. Ребёнок, родившийся во сне от спящего, становился Живой Душой. Такое дитя могло говорить к своим родителям в их снах, но Ровоам выбрал именно отца, а не мать. Он рассказывал Айрону о том, что стал царём огненных ифритов и теперь плавает меж галактических скоплений на пылающих островах. Айрон многое узнал из этих снов и потому в мгновенном выборе в начале поединка выбрал образ, подобный образу своего сына. Вот почему, попав в этот огненный дворец, он оказался как бы у себя дома, а Маргарет испытала сильный шок.
Не стань она огненной ифриткой, сошла бы с ума от ужаса, однако, новое естество в состоянии перенести и более чудовищные вещи. Потом она освоилась и оценила необычность этого фантастического бытия, но, к её печали, между ней и сыном не возникло такого контакта, как между Ровоамом и Айроном. Она видела, в какие яркие тона окрашивается плазменная корона над головой её сына, когда он говорит с отцом. Ей же доставался лишь ровный жёлтый цвет почтительности, каким встречал её он.
Все эти десять лет Айрон думал о своём никогда не рождённом в действительности сыне, а она — нет, потому что не имело смысла тосковать о том, чего в действительности не было никогда. Она так и не родила ребёнка, потому что материнство надолго оторвало бы её от карьеры, от успешного продвижения по службе. А из них двоих большую долю семейного бюджета зарабатывала именно она. Кто ж знал, что это Рушер так ловко подкашивал все талантливые начинания её мужа! Вот отчего Ааренс так теперь ненавидит своего врага и грезит лишь одним: уничтожить мразь!
— Когда всё кончится, мы вернёмся к прежнему виду? — спрашивала она мужа.
При этом вопросе он менялся в лице, и над его головой начинали полыхать мрачно-фиолетовые сполохи огня. Он не думал, что будет, когда всё кончится. Для него всё ещё только начиналось. Он был не просто поглощён борьбой, он упивался ею. Он был несказанно счастлив своим новым обличием, безмерными возможностями, что подарил ему сын, новыми бесконечными горизонтами, что открылись ему. И Маргиана с горечью сознала, что он, по сути, всегда был огненным ифритом — беспокойным, ненасытимым, сжигающим самого себя в бесплодной погоне за химерой. Сознавал ли он, что внёс раскол в их и без того непрочный брак?
— Какое оружие может уничтожить огненного ифрита? — спросила Маргиана.
— Никакое. — отвечал Ровоам. — Нет средства разрушить плазменную структуру наших тел.
— Но Рушер обязательно должен предпринять такую попытку. — не сдавалась она. — Его к этому обязывают условия поединка.
— Путь пробует. — кратко отвечал царь-ифрит.
— Он может надеяться лишь на одно: что наши запасы Живой Энергии подойдут к концу прежде, чем будет уничтожена вся его армада, в какой бы форме она ни предстала.
— А если она предстанет тоже в форме огненных ифритов?
— Пусть предстанет! — смеялся Ровоам. — Мы просто поглотим их энергию.
Проблема была в том, что Рушер избегал боя. Да и как бы можно было воевать с противником, который, не скупясь, направлял во врага целые звёзды?! Да, в возможности ифритов было мгновенно перемещать в пространстве любую звезду — от плотного белого карлика до голубых гигантов. Если разумные расы во Вселенной до сих пор не сталкивались с таким могущественным врагом, то лишь потому, что ифритов не интересовали населённые миры и они свободно плавали в межгалактическом пространстве, лишь иногда приближаясь к солнцам без планет.
Впрочем, существовала одна реальная опасность, которая могла теоретически угрожать ифритам. Это чёрные дыры. Но, плавающие в космосе огненные острова никогда не приближались к центрам галактик, а заправлялись энергией лишь на периферии звёздных скоплений.
— Что будет, если всё же так получится? — допытывалась Маргиана.
— Не знаю. — неохотно отвечал Ровоам. — Черная дыра отнимает энергию, а что бывает за предельной гранью, не сообщал никто — из чёрной дыры не возвращаются.
Огненные острова плыли в межгалактическом пространстве, вдали от всех звёздных дорог, избегая случайного взгляда любого иного живого существа. Огненные ифриты не желали, чтобы о них знали обитатели планет. Никому во всех галактиках было неведомо, что существуют среди бесчисленного множества проявлений жизни такие невообразимые существа. Только учёные-астрономы самых разных цивилизаций иной раз удивлялись непредсказуемому поведению солнечной атмосферы, да странным возмущениям далёких звёзд.
Для огненных ифритов путешествие между галактиками было подобно плаванию между земными материками, так велика и так неощутима была их скорость. Величественная, исторгающая вихри света, огненная армада островов плыла, неся множество великолепных дворцов, состоящих целиком из драгоценных камней. Сады, что окружали эти невесомые постройки, тоже состояли из различных минералов — в необыкновенной атмосфере островов те переливались и мерцали, словно неистовое северное сияние. Обоняние ифритов было под стать их особенной жизни — для них цвет пламени был запахом, искрение минералов — букетом ароматов, блеск далёких звёзд — дыханием галактик.
Ифриты видели, как люди видят дорогу, луг, реку, линии разнообразных полей — по ним считывая направление полёта. Они перебирали векторы напряжённости, как моряки перебирают снасти на паруснике, как музыканты играют струнами музыкальных инструментов.
Для передвижения с островов на острова и в любых иных целях ифриты использовали круглые сферы, похожие на мыльные пузыри — это были особенно странные средства перемещения — раздутое в ограниченный трёхмерный континуум нуль-пространство силовой линии гравитационного поля. Нуль-пространство — это точка, то есть пространство с нулевым измерением. В любом месте силовой линии ифриты могли возбудить такую точку и гнать её по вектору с какой угодно скоростью, перебрасывая возбуждение с линии на линию, как опытные плотогоны правят свои суда по неспокойной реке, внимательно наблюдая за перекатами и течением речных потоков.
