Рыгорка заплакал и отказался бежать. "Наверное боится, что буду стрелять", - догадался Нойберт и, улыбнувшись, демонстративно застегнул кобуру на застёжку:
- Никс шиссен! Партизанен - бистро!
На этот раз Рыгорка побежал. Острый, холодный снег обжигал посиневшие ноги, но мальчик не обращал на это внимания. Он хотел только одного - как можно быстрее добраться до леса. Он ещё не знал, что будет делать дальше, но всеми силами хотел спастись от странных и непонятных людей-фашистов, которые сожгли дом и убили всю его семью.
Автомат безжалостно посылал одну очередь за другой. Вот русский мальчик упал. Вот поднялся, но вторая очередь вновь свалила его с ног. Пауль захохотал от восторга и продолжал стрелять в беспомощно распластанное на снегу тельце. "Это значит - русские убьют Фрица! Но как здесь появился этот идиот?!" - Нойберт с выпученными от ярости глазами подскочил к Паулю и ударил его рукой по лицу.
- За что? - выкрикнул Пауль и, схватившись за щеку, выронил автомат.
- Ты, скотина, чуть не проспал этого русского! Он мог уйти! - теперь Нойберту нужно было как-то объяснить свой поступок.
- Но ведь я его убил?!
- Считай, что тебе повезло, - уже спокойно сказал овладевший собой Нойберт и, в последний раз взглянув на безжизненное, едва различимое из-за расстояния тело Рыгорки, пошёл к стоящим за домом машинам. В это время пламя вырвалось наружу и дом яркой свечой вспыхнул на фоне уже потемневшего, сумеречного неба.
- Говорят, что русские сегодня празднуют Рождество? - уже в машине спросил пожилой капрал Шайнбах.
- Рождество? Это хорошо - мы им как раз рождественские свечи оставляем! - засмеялся Пауль и показал рукой на объятую пламенем деревню.
"Что ж - может быть русские и будут в Баварии. Может они и доберутся до Фрица и Марты. Но это обойдётся им слишком дорого!" - Нойберт угрюмо смотрел на занесённые снегом поля. Сейчас он хотел только одного - убивать и жечь, жечь и убивать, чтобы потоки алой крови смыли в памяти воспоминания об убитом Паулем русском мальчике... Шёл тысяча девятьсот сорок четвёртый год.
Рыгорка очнулся от нестерпимого холода и острой боли. Он попробовал поднятьсяб но не смог - ноги мальчика были перебиты двумя очередями. Снег вокруг был пропитан кровью, но Рыгорка видел лишь чёрное пятно - наступила ночь. Рыгорка не плакал - холод постепенно отступил и боль притуплялась с каждой минутой. Дотянувшись рукой до лежащего рядом бельчонка, Рыгорка прижал его к груди и посмотрел вверх. В небе горели ослепительно-яркие звёзды. Посмотрев в чёрные глаза-пуговицы игрушки, Рыгорка шёпотом поделился с бельчонком своей сокровенной мыслью:
- Я не задохнулся и знатит тепель попаду на небо - так деда говолил. И ты, Тяпик, тозе попадёс. Мы сколо увидим деду, бабку и Алеську. Там будет тепло и холосо, а все фасисты попадут в пекло. Так деда гово...
Рыгорка не договорил и закрыл глаза, потому что ему нестерпимо захотелось спать.
Тяжёлые белые хлопья неслышно падали на Рыгорку. Они не таяли и часа через два, словно саваном, укрыли мальчика белым, пушистым покрывалом. Казалось, будто сама природа ужаснулась содеянному и, будучи не в силах ничего изменить, хотела всё скрыть.
Шла зима сорок четвёртого. Последняя зима оккупации...
17 - 23 января 1992 года
д.Холомерье
