Все вокруг изменилось. Гранитное полукружье, вдававшееся в реку, осталось, но сама река совершенно высохла. Дно ее потрескалось, и из трещин медленно поднимался бурый тяжелый дым. Одна колонна с корабельными носами исчезла. Вместо нее громоздилась пирамида камня. У другой же не было верхушки, и она торчала, как гнилой старый зуб.
Тополя сгорели совсем. Будто их никогда и не было. Из расколотых каменных плит, из потрескавшегося пустого асфальта сплошными зарослями взметывался могучий кустарник с длинными колючими изрезанными листьями. Он походил на осот, только совершенно черный. Вся огромная набережная, сколько хватало глаз, поросла им.
Дворец за высохшей рекой выглядел внешне нормальным, но мост в три пролета обрушился — переплетались ржавые балки, и Площадь на той стороне тоже заросла осотом. Колонна высилась в нем, как в черном озере.
Мир был мрачный и какой-то безжизненный. Нигде ни одного движения.
Я протер глаза. Наваждение не исчезало.
Человек, с которым я недавно разговаривал, стоял впереди, спиною ко мне. Он немного согнулся, словно готовясь прыгнуть, и, прижав локти к бокам, быстро-быстро настороженно вертел головой.
— Здравствуйте, — глупо сказал я.
Человек вдруг и в самом деле прыгнул — будто кошка извернувшись в воздухе. В руке у него оказался пистолет, а короткое толстое дуло смотрело прямо на меня.
Я даже присел от неожиданности. Оборвалось сердце. Он дышал часто, отрывисто, как при беге. А глаза были абсолютно безумные. Два стекла. Я подумал, что он сейчас выстрелит, но он хрипло спросил:
— Кто, кто, кто?..
— Это я, — не сразу ответил я.
— Звание, специальность? — резко спросил он.
Мне раньше не приходилось стоять под пистолетом. Ощущение было не из приятных.
— Ну! — прикрикнул человек и немедленно оглянулся.
Язык не повиновался мне, но я все-таки сказал:
— Лейтенант запаса…
— Какого запаса? — сурово сказал человек. — Что ты крутишь?
Вдруг глаза его прояснели и муть отхлынула. Он меня узнал.
— А… это вы… Какого черта?
— Вот… пошел посмотреть… — очень невразумительно объяснил я.
— Вы что, видели, как я уходил?
— Да…
Человек энергично выругался.
— Ну и тоже — встал в лужу, а потом на клумбу. След в след…
Он презрительно усмехнулся:
— Не на клумбу, а в ноль-время вы встали. Проще говоря — в дыру. — Посмотрел на часы: — Пятьдесят секунд. Сильно повезло. Под занавес проскочили. Еще немного — и попали бы в закрытый туннель.
Это был, несомненно, тот самый человек, с которым я разговаривал у реки. Но насколько он изменился! Там он был мягкий, воспитанный, даже застенчивый немного. Тут же — бугры мышц под курткой, лицо жесткое, словно из железного дерева, и в глазах — твердый зеленый лед. Чувствовалось, что он умеет принимать решения мгновенно. В сочетании с пистолетом это не вызывало у меня восторга.
Он кивнул на что-то позади меня и неожиданно весело спросил:
— Ну, а кто был прав?
У гранитного парапета громоздилось непонятное переплетение труб, верхняя часть которых оплавилась и тускло блестела над ржавчиной.
— Те самые, — подтвердил человек. — Узнаете? Рабочие их устанавливали к празднику?
Я хотел сказать, что ничего не понимаю, но тут заросли осота позади него зашевелились и в просвете мелькнуло нечто кожистое, блестящее.
Человек, наверное, уловил тревогу на моем лице, потому что стремительно обернулся — крикнул, махнул. Осот разошелся верхушками — там завозилось и зашуршало, — продолговатое тело метнулось вверх, раздался резкий хлопок, яркая вспышка — я попятился, споткнувшись, — громадная ящерица рухнула на каменные плиты и забила хвостом, заскребла бугорчатыми когтями по камню. Кожа у нее была антрацитовая, противно влажная, слизистая. Пасть разинулась, и дрожал высунутый на полметра алый раздвоенный язык. Блестели конические зубы.
Она сворачивалась кольцом и втягивала под ребра оранжевый пятнистый живот. А глаза ее горели холодной злобой.
— Кажется, одна, — сказал человек.
Он застыл, просматривая заросли. Пистолет ходил вправо и влево. Все было тихо. Стебли сомкнулись. Не отводя глаз от осота, он перешел ко мне, в открытое пространство, и прислонился к шершавой глыбе.
— Повезло.
Ящерица билась уже слабее. Из-под нее натекла лужа синей пахучей крови. Пленкой подергивались зрачки. Она подняла голову и жалобно, пронзительно запищала.
Человек сейчас же выстрелил второй раз. Ящерица стукнулась головой о камень.
— Вот так будет хорошо, — удовлетворенно сказал он.
Тут я обнаружил, что довольно глубоко забрался в щель между двумя вывороченными плитами и поспешно выкарабкиваюсь оттуда — весь в серебряной паутине и в разодранных пыльных полосах.
— Будем надеяться — обошлось, — пробормотал человек. — Могло быть и хуже. — Вспомнил о моем существовании и повернулся: — Ну как, нравится?
— С ума сойти, — честно сказал я.
Он посерьезнел.
— Однако, что же с вами делать?
— Если ко мне нет вопросов, то я, пожалуй, пойду.
— Куда?
— К себе.
Человек усмехнулся:
— Если бы это было так просто.
Несмотря на удручающую жару, меня вдруг прошиб озноб.
— Вы хоть представляете, как сюда попали? — мягко спросил он.
— Шагнул в клумбу…
— Вы шагнули в дыру во времени, — сказал человек. — Проскочили по туннелю. А сейчас он закрылся.
— Понятно, — произнес я чужим голосом. — Скажите, а у вас нет еще одной такой же дыры? Я бы шагнул в обратную сторону.
— Здесь не очень-то симпатично?
— Да, я как-то привык… к другой обстановке.
Человек дулом пистолета почесал бровь.
— Помочь, конечно, надо. Не оставаться же вам тут на всю жизнь.
— Не хотелось бы, — с надеждой сказал я.
— И для меня ваше появление чревато. Все эти похождения во времени… Такое у нас не поощряется.
Он согнул руку и неловко — мешал пистолет — вытащил из часов длинный тоненький стерженек. Покрутил его. Раздался звонкий щелчок.
— Вообще-то сейчас сезон, — бормотал человек. Солнце активное. А это много значит, если солнце активное.
Коричневое солнце на небе сжималось и расширялось. Черных облаков до горизонта стало намного больше.
Вдруг он неожиданно спросил:
— В бога верите?
— Нет, — удивленно сказал я.
— Придется поверить. Туннель будет через двадцать минут. Уникальное совпадение. Через двадцать минут, четыреста метров на юго-запад. Вам необычайно везет. — Он сориентировался по часам. — Четыреста метров. Это, значит, во-он там, — показал на обширное здание Музея.
