А между тем поющие голоса заполнили все пространство зала, накатываясь одновременно со всех сторон и возбуждая в людях непроизвольную агрессию.
Но постепенно не осталось ни малейшего сомнения в том, что гнев присутствующих направлен на вполне определенного человека. Пение внезапно сменилось барабанным боем — яростным и оглушительным.
Людей охватило безумие…
Спящий проснулся, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу: на него обрушились воспоминания.
Волоча за собой видавший виды громадный чемодан, в дверь квартиры нерешительно протиснулась чета Райнов. Их утомленные руки тут же в прихожей с облегчением избавились от кожаного мастодонта, и тот, качнувшись раз-другой, передумал падать на бок и покорно замер.
Взгляд Райна, избавившись от лицезрения чемодана, ткнулся в небольшое апельсиновое деревце, посаженное в лакированную кадку. Проследив за взглядом мужа, миссис Райн едва слышно произнесла:
— Кажется, мама хорошо следила за ним. — Райн кивнул, соглашаясь, и она продолжила: — Мама прекрасно разбиралась в комнатных растениях.
— Ты права, дорогая, — ответил Райн.
В его голосе звучали сочувствие и нежность. Он бережно обнял ее за плечи и притянул к себе. Жена ответила на порыв сдержанным объятием — она словно стеснялась и мужа, и стен их нового жилища, да, пожалуй, и растения в кадке.
Понимая ее неловкость, Райн улыбнулся и, едва касаясь гладкой щеки обращенного к нему лица, погладил упругую кожу. В ответ миссис Райн смущенно улыбнулась.
— А теперь самое время осмотреть семейные владения, — нарочито легкомысленно предложил он.
Словно заблудившиеся в лесу дети, они взялись за руки и, покинув наконец прихожую, отправились вглубь квартиры, песочного цвета ковры и темная дубовая мебель которой поддерживали иллюзию лесного приключения. У высоких окон гостиной они остановились — открывшийся вид на город удовлетворил их.
— Как приятно, что ближайшие дома расположены довольно далеко, — с удовольствием сказал Райн. — Вспомни, как у Бенедиктов, — окна в окна. Полное впечатление, что они с соседями живут в одной квартире.
— Хуже не придумаешь, — кивнула жена. — Словно на сцене — никуда не спрятаться от любопытствующих взглядов.
Продолжая путешествие по квартире, они заглянули в спальни для гостей — и вновь остались довольны видом из окон. Включая по дороге лампы, нажимая на кнопки и с удовольствием разглядывая полученный эффект, они, наконец, оказались на кухне. И здесь — словно резвящаяся детвора — дали волю своему любопытству, выдвигали и убирали в стены холодильник, стиральную машину и инфракрасную печь, открывали встроенные шкафы, чтобы полюбоваться их содержимым, поразвлеклись с видеотелефоном и перетрогали все выключатели дистанционного управления кухонной утварью.
Взбудораженные и веселые, они, в конце концов, ввалились в спальню, предназначенную хозяевам. Солнечные лучи освещали широкую кровать с огромным выпуклым зеркалом напротив нее. Охотничий азарт заставил их и здесь открыть створки шкафов, где — в идеальном порядке — уже размещались белье и одежда новых владельцев.
Повернувшись к зеркалу, миссис Райн — подобно всем женщинам мира — принялась поправлять прическу, а затем нерешительно взглянула на окно.
Надавив кнопку на подоконнике, Райн заставил шторы сомкнуться, и тогда — в полумраке — проявился удивительный эффект освещения: на плоских поверхностях стен заиграли, переливаясь, разноцветные огоньки. Женщина в восхищении всплеснула руками.
— Какая прелесть! — воскликнула она. — Я не могу любоваться чем-то другим, когда передо мной такое чудо, как ты! — пылко отозвался Райн.
Резко обернувшись на голос, она оказалась в крепких объятиях шагнувшего к ней мужа. Его ласкающие руки коснулись плеч приникшей к нему женщины, скользнули вдоль спины — к талии.
Взглянув в сторону окна, словно желая убедиться в отсутствии свидетелей, миссис Райн блаженно прошептала: — Ты не представляешь, как я счастлива.
В ответ послышалось утвердительное гудение, и его руки продолжили путь вниз — к ягодицам. Райн еще сильнее прижал к себе женщину и охватил ртом ее губы. Замерев на мгновение, он решительным движением скомкал ткань ее юбки, обнажив бедро.
Едва не задохнувшаяся от поцелуя, миссис Райн обмякла в его руках, и он уложил ее на супружеское ложе. Лицо женщины порозовело, рот приоткрылся, и, призывно вздохнув, она сомкнула руки на затылке мужа.
Когда пальцы Райна коснулись обнаженного живота, тело женщины затрепетало.
Внезапно за стеной оглушительно загрохотала музыка. Пара на постели, застигнутая врасплох, окаменела в неловкой позе неожиданно прерванного наслаждения. Казалось, сами искрящиеся стены издавали эти скрежещущие, лишь отдаленно напоминавшие некую мелодию, звуки — настолько отчетливо и ясно прослушивался каждый инструмент сумасшедшего оркестра.
Мужчина и женщина бессильно разомкнули руки и поднялись. Женщина машинально оправила юбку и провела рукой по волосам.
— Это не лезет ни в какие рамки! — сжав кулаки, возмущенно проговорил Райн. — Даже в голову не могло прийти, что у твоей мамы такие соседи! Безумие какое-то.
— А ты не мог бы… — Миссис Райн нерешительно запнулась, не договорив фразу. Муж вопросительно обернулся к ней, и тогда она смущенно продолжила:
— Ты не мог бы заглянуть к ним и сказать, что квартира больше не пустует… как-то договориться… этот шум… — Ее голос окончательно угас.
Хмуро взглянув в сторону источника неприятности, Райн кивнул.
— Для начала я, пожалуй, постучу в стену, а там посмотрим.
Сняв ботинок, он — словно дятел — подолбил по светящейся панели каблуком и отступил в ожидании результата. От внезапно наступившей тишины слегка закололо в ушах.
— Ну, кажется, сработало, — удовлетворенно проговорил Райн.
Облегченно вздохнув, его жена вспомнила об обязанностях хозяйки дома:
— Надо распаковать багаж. — И она решительно направилась к двери.
— Не беспокойся, я сейчас приволоку это чудище, — засмеялся Райн и через некоторое время вновь оказался в спальне — уже в обществе их неподъемного чемодана.
Из-под откинутой крышки стали появляться на свет свидетели недавнего медового месяца четы Райн: косметика для загара и от солнечных ожогов, яркие разноцветные предметы туалета, купальные принадлежности, от которых еще исходил аромат моря, небольшие сувениры друзьям и прочие мелочи.
Каждый извлеченный из бездонных недр предмет напоминал о трех беззаботных солнечных неделях — о днях, полных абсолютной свободы от забот и людского общества. Радостные воспоминания заставляли их смеяться — и одновременно грустить об этой, уже навсегда минувшей поре счастья.
