— Надеюсь, я имею честь говорить с самим сыном божьим, первосвященником Гирляндии, достопочтенным ведеором сардунским гроссом?
В глазах протера мелькнула легкая улыбка.
— Нет, уважаемый ведеор Браск. Вы находитесь лишь в преддверии божественного престола. Но я льщу себя надеждой, ведеор Браск, что мой духовный сан вы найдете достаточно высоким, чтобы доверить мне сущность вашего дела.
— Вы, по крайней мере, митрарх? — разочарованно щурится гость.
— Нет, я протер! — с ледяным достоинством изрекает обладатель экспаньолки и для вящей убедительности картинно взмахивает белыми рукавами.
— Все в порядке! Протер — это хорошо! — оживляется гость. — Вы не обижайтесь на меня, ведеор протер, что я не сразу опознал вас. По совести говоря, я плохо разбираюсь в духовных званиях и чинах. Мне все священники кажутся на один манер, вроде как китайцы! Ха-ха-ха!.. — И, довольный своей шуткой, гость заливается сухим, трескучим смехом.
— Я вас слушаю, ведеор Браск, — холодно говорит его беспорочество, поджав губы.
А ведеор Браск перекинул ногу на ногу, помахал сигарой, уронил пепел на ковер и заговорил с самым невозмутимым спокойствием:
— Дело у меня, дорогой ведеор протер, особо тонкого свойства. Я — вам, наверное, доложили — промышленник. «Куркис Браск и компания», Марабрана, производство приборов точной механики.
— Фирма известная!
— Благодарю вас. Коли уж и вы знаете, значит, действительно известная. Это мне очень приятно… Но не будем отвлекаться. Фирма моя тут почти ни при чем, да и не по вашей это части… Перехожу к главному. У меня на заводе, дорогой ведеор протер, работает один инженер. Страшно талантливая бестия, прямо второй Эдисон! Но в коммерции сущий профан, иными словами, прост и бескорыстен, как… как… как служитель божий. Имя его называть не стоит. Слишком это неизвестное и ничем не примечательное имя… Ну-с, так вот, этот мой доморощенный Эдисон изобрел чудесный прибор, потрясающе замечательную штуковину! Я приобрел у него патент за бесце… тьфу!.. за огромные деньги. Приказал построить модель, испытал — замечательно! Грандиозно! Прибор называется «материализатор мысли», модель «ММ-222». Работает на сухих батареях, но можно подключать и к сети. Материализатор Мысли! Вы чувствуете, чем тут пахнет, ведеор протер?!
— Где? Чем?…
— Я говорю, вам понятно, какие тут открываются перспективы?!
— Простите, ведеор Браск, но я вас не совсем понимаю. Это даже несколько странно… Короче говоря, какое отношение имеет названный вами прибор, этот самый «эмэм», к Гроссерии и гирляндской религиозной общине? — сухо замечает протер, начиная терять терпение.
— Прямое, ваше беспорочество, самое прямое! — восклицает Куркис Браск и, сорвавшись с кресла, принимается бегать по ковру, безбожно соря пеплом.
Вместе с клубами дыма из его рта вылетают словно выстрелы резкие, отрывистые фразы:
— Пророки! Чудотворцы! Исцеляющие мощи! Кликуши там всякие и прочие нелепые еретичные лурды! Все чепуха, дорогой ведеор протер! Чепуха! Пережитки прошлого! Средневековье! Алхимия! Магия! Примитив!.. Стыдно! Пора бросать!.. Прибор «ММ-222» производит любое чудо с гарантией полной реальности! Это вам не книжные мифы, не фокусы шарлатанов-гипнотизеров, не механические поделки на проволочках, а чудеса настоящие, добротные!.. Что? Хотите манну небесную? Пожалуйста! В любом количестве! Прямо с неба! Хоть тысячу тонн!.. Хотите воду превратить в вино? Ха! Мы и без воды обойдемся! Вино из ничего! Из воздуха! Из одной идеи! Из коллективной молитвы! Настоящее вино, черт возьми! Любой марки, любой выдержки!.. Модель при мне, ведеор протер. Вот в этом чемодане. Испытывать можно хоть сейчас!
Протер-секретарь медленно поднимается над столом. Всю его спесь как рукой сняло. Он взволнован, он необычайно взволнован. Нет, нет, такого еще никто не предлагал Гроссерии. Этим грубым провинциалом, видимо, стоит заняться… С минуту он смотрит на Куркиса Браска, словно на выходца с того света, затем, облизнув пересохшие тонкие губы, хрипло произносит:
— Я надеюсь, вы… вы не шутите, ведеор Браск?
— Что вы, ваше беспорочество! Какие тут могут быть шутки? Да и похож ли я на шутника? О нет, я деловой человек. Я приехал из Марабраны не шутки шутить! Пятьсот километров на машине — и вдруг шутка! Что вы! Я прибыл заключить обоюдовыгодный контракт с первосвященником нашей славной религиозной общины, с нашим бесподобным покровителем, носящим звание сына божьего, с нашим великим гроссом сардунским! Вот для чего я прибыл в Сардуну! Это так, дорогой ведеор протер, и не иначе!.. Я буду выполнять любые заказы по производству высокосортных чудес в любых, заранее договоренных пунктах. Получать я буду по твердой цене в золотой валюте. Всем будет хорошо: ко мне хлынет золото, к гроссу сардунскому — слава. Это будет небывалое укрепление авторитета гирляндской религиозной общины во всем мире! Безбожники-коммунисты, еретики-христиане и все прочие поганые язычники и атеисты взвоют! И поделом!.. Кстати, ведеор протер, я гарантирую полную секретность заказов!..
В глазах протера-секретаря вспыхнули хищные огоньки. Охваченный сильнейшим возбуждением, он лихорадочно потирал руки и следил за бегающим по ковру фабрикантом, словно кот за мышью. Наконец Куркис Браск останавливается перед столом и стреляет в лицо протеру мощной струей дыма:
— Что же вы скажете, ведеор протер?
Изящная эспаньолка быстро взлетает вверх и тут же раздумчиво снова опускается вниз:
— Хорошо, ведеор Браск. Очень хорошо. Вы меня убедили. Ваше предложение не лишено некоторого интереса. Я думаю, ведеор гросс согласится принять вас. Соблаговолите немного подождать. Я доложу о вас его святости!
Белоснежная мантия стремительно проносится мимо самодовольного Куркиса Браска и исчезает за высокой резной дверью…
МАТЕРИАЛИЗАТОР МЫСЛИ «ММ-222»
Седобровый старичок с пергаментным лицом дремлет в покойном вольтеровском кресле и зябко кутается в меховую мантию. За стенами дворца пылает знойный летний день, а старичку холодно и грустно. Его тощие ноги в отороченных соболем туфлях протянуты к пылающему камину.
— Приложитесь к мантии сына божьего! — шепчет протер-секретарь на ухо Куркису Браску.
Но, скверно воспитанный, фабрикант-южанин только дергает плечом и огрызается вполголоса:
— Давайте без церемоний! Я этого не люблю…
Сесть ему здесь почему-то не предложили. Раздосадованный, удрученный жарой, он стоит и почти враждебно смотрит на грустного старичка. В голове его бродят неуместные и греховные мысли: «Так вот он каков, сын божий, великий гросс сардунский! Простецкий старикан, болезненный, жалкий… На дядюшку Флиста похож, только трубки не хватает…»
