Наступила гнетущая тишина.
- А отчего умер? - наконец осторожно спросил Иванов.
Петров взял в руки прут и стал задумчиво ковырять им в костре. Все в упор глядели на него. Казалось, от Петрова исходит какой-то неведомый магнетизм, накрепко приковавший внимание слушателей. И никто не замечал, как сильно дрожат его руки.
- Он поведал мне страшную историю... - продолжал Петров. - Очень страшную. Мне не хотелось бы верить в то, что ТАКОЕ может быть на самом деле, но...
Прут полетел в костер и вспыхнул ярким пламенем. А когда он испепелился, Петров уже пришел в себя. Он закурил папиросу и стал говорить тоном заядлого рассказчика:
- Поведал он об этом, конечно же, не только мне одному. Он пытался предупредить и других. Но вы прекрасно понимаете, что обычно таким попыткам грош цена. В милиции, которую это, кажется, должно касаться больше всех, крутили пальцем у виска и кивали в сторону сумасшедшего дома. В конце концов ему не поверил даже комитет по изучению НЛО. Все думали, что мой друг сошел с ума. Он сдал буквально за два-три дня. Нервы. Совершенно здоровый, цветущий до этого человек... Он умер... Один я всему этому поверил. Я - единственный человек, который знает ИСТИННУЮ ТАЙНУ ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛОК! И у меня сегодня ни с того ни с сего появилось вдруг странное предчувствие, что надо об этом рассказать. Необходимо рассказать, и все тут! - Он снова поглядел на костер, а затем вымученно добавил: - Скверное такое предчувствие... очень скверное.
Все ждали продолжения, затаив дыхание.
- Итак, случилось это ровно десять лет назад, еще в те времена, когда пропаганда НЛО у нас не только не поощрялась, но и в отдельных случаях даже наказывалась. Беззаботное времечко тогда, ясное дело, было! Кроме личных проблем никого ничего не интересовало, всякие вселенские тайны занимали только любознательных мальчишек да военных, хотя военные старательно делали вид, что это их вовсе не касается. Вот и мне тоже было наплевать на всю эту мистику. Я работал тогда в объединении коммунальных услуг в Хабаровске, и в той же конторе, только в пригородном ее филиале, работал мой бывший одноклассник Федя Берг. Вот про него-то и рассказ.
... Мы с ним очень крепко дружили. Так дружили, что, как говорится водой не разольешь. Берг жил себе нормально, жениться собирался, и вот надо же было такому случиться... - Петров горестно воздохнул. - Так всегда бывает. Только наладится жизнь у человека - и хлоп! Сразу куча неприятностей, вся судьба шиворот-навыворот, а бывает и похуже... Словно Господу нашему Богу, который там у себя на небесах сидит и нами, грешниками, заправляет, от человеческих успехов завидно становится. Несправедливо все это, несправедливо!
Петров расстроился. Он хлопал глазами, уставившись на костер, словно собирался вот-вот разреветься. Но прошла минута, другая, и он снова был в порядке.
- Никому не пожелаю такой несправедливости, - вдруг со злостью проговорил он. - Даже тебе, Сидоров.
И он взглянул на ухмыляющегося Сидорова. Тот быстро показал ему кулак, но от реплики почему-то воздержался, и все вдруг увидели, что он испугался - с такой ненавистью поглядел на него Петров.
- Дальше... - сказал Петров, снова уставившись на костер. - В один прекрасный день собрался Берг в лес за грибами. Был он, скажу вам, страстным грибником, таких еще поискать нужно. За грибами ездил в специально облюбованный лес аж за двести километров и частенько брал и меня. А в тот раз я поехать с ним не смог, на работе что-то там у меня не выходило...- Он поморщился, словно сгонял со щеки надоедливую муху. Пришлось мне в тот день работать допоздна, и потому Берг отправился в лес один. А я остался в городе, и потом часто удивлялся такому своему поразительному везению... Конечно, повезло мне дико, потому что иначе не сидел бы я сейчас тут перед вами, не пил бы это дешевое вино, и не рассказывал бы эту трагическую историю. Могила бы моя оказалась неизвестно где, если бы она вообще была. И никто так и не узнал бы, каким подвергся я пыткам...
- ПЫТКАМ? - переспросил Паралеев, помертвев от ужаса. Он был очень впечатлительным парнем, и потому воспринимал все близко к сердцу. - Каким таким пыткам?
- Неужели инопланетяне такие кровожадные? - спросил Иванов.
Петров снова нахмурился, затем заставил себя расслабиться и усмехнулся. Выражение его глаз, однако, менялось ежесекундно.
- Кровожадные? - с каким-то непонятным злорадством сказал он. - Да не то слово! Совсем не то. Когда ты варишь живьем в кипятке раков, ты считаешь себя кровожадным? Наверное - нет. Наоборот, ты пускаешь слюнки от нетерпения, ты жаждешь поскорее изуродовать их скрюченные в страшной агонии трупы и лучшие куски запихать себе в рот и измельчить зубами. Тебя не волнуют их мучения, тебе наплевать на их чувства, тебя занимает только твой собственный аппетит. Так? А когда ты насаживаешь на крючок несчастного червячка, предварительно разорвав его на кусочки? Нет, это не кровожадность. Конечно, раки, черви и прочая живность - убогие сморчки по сравнению с человеком. Но такими же сморчками являются и сами люди по сравнению с некоторыми высокоинтеллектуальными пришельцами. Они не видят в людях себе подобных, и потому всячески мучить людей для них совсем не считается чем-то зазорным. Это у них своего рода спорт. Хобби. Что там еще? Короче - развлечение.
... Для основной массы пришельцев из космоса мы не имеем абсолютно никакого значения и не представляем абсолютно никакого интереса. Эти летают на своих тарелочках по различным своим делам, даже не подозревая, какую бурю в наших умах вызывают своими кратковременными появлениями. Мы для них мельче, чем муравьи для нас, нет, меньше, чем инфузории. Но среди этих пришельцев попадаются всякие такие изверги - вроде наших садистов-извращенцев, которые только тем и занимаются, что шныряют взад-вперед над Землей со своими "микроскопами" и насаживают на свои "крючки" всяких там человечков...
- Уж-жасно! - снова прошептал Паралеев, начиная вздрагивать при малейшем подозрительном шуме со стороны ровной до самого горизонта степи. Но зачем? Зачем им это нужно?
Петров угрюмо посмотрел на него.
- Сейчас все узнаешь. К этому я и веду.
- Но твой друг... - внезапно перебил его Качалкин, - он-то ВЫКРУТИЛСЯ! Он же сорвался, в конце концов с этого "крючка"! Каким же таким образом? Почему?
- То особый случай. - с непонятным раздражением ответил Петров. Совершенно особый. Я ничего не имею против ваших умственных способностей, друзья мои, но Берг был человек особенный. Совсем особенный. Он был гораздо умнее всех нас, тут сидящих, вместе взятых. Вот его мозги и помогли ему вылезти из той дьявольской каши, в которую он угодил волей случая...
