Это было странно, но Жак сразу же мысленно поменялся ролями с преследователем и решил наблюдать за ним. Он чуть помедлил, огляделся и обнаружил рядом кафе. Подойдя к двери, он открыл ее и встал на пороге, наблюдая за мужчиной, который стал выходить из своей машины.
- Если он подойдет...
- Закройте дверь! - крикнул кто-то из кафе.
Мужчина вытащил свое худое тело из машины, обстоятельно высморкался и сделал шаг в направлении Комби Эака.
- Закройте же, дверь! - повторил кто-то рассерженным голосом. - У себя дома ведь наверное закрываете!
Жак вошел в кафе, заполненное густым дымом. Кровь прилила к его голове, капли пота выступили на лбу.
Он расстегнул пальто.
- Один виски.
Жак продлжал стоять у двери. Он вытер рукой пыль со стекла двери и устроил себе смотровую щель, чтобы можно было смотреть на улицу.
Мужчина из желтой машины вскоре появился в поле зрения. Своей неторопливой прогулочной походкой он отличался от остальных куда-то спешащих пешеходов.
Мужчина был высокого роста, имел размашистый шаг. На нем было черное кожаное пальто, поднятый воротник которого соприкасался с опущенными полями его зеленой фетровой шляпы.
Маленькие близко посаженные глаза, крючковатый нос, большой рот с толстыми губами, впалые щеки с выдающимися скулами делали его очень некрасивым: его лицо привлекало и отталкивало одновременно.
На первый взгляд он казался одного возраста с Жаком - лет тридцати пяти, может быть немного меньше. Жаку казалось, что тот его не видит.
Мужчина неспеша закурил сигарету и несмотря на холод продолжал стоять с блуждающим взором. Вдруг, видимо, его заинтересовал Комби Жака.
Он обошел машину, чтобы лучше ее разглядеть и поинтересоваться ее техническими данными. Если Жак еще имел какие-то сомнения, то поведение мужчины их рассеяло.
Жак выругался вполголоса, внутри его все кипело от гнева, в то время как колени его задрожали от слабости и чувства беспомощности. Мгновенно подумал он о возможных последствиях этой слежки и будущее ужаснуло его, как и настоящее.
В такой момент и вообще сегодня не следует делать глупостей. Он подошел к стойке, залпом выпил свое виски, чего раньше никогда не делал. И заказал еще порцию, которую выпил, как только ему налили. Огненная приятная теплота заструилась по его жилам и колени его перестали дрожать.
- Дайте мне, пожалуйста, телефонный жетон.
Он получил его от девушки, по видимому итальянки, которая указала на кабину. Он вошел туда, опустил жетон и набрал номер. Как только номер был набран, он нажал на разговорную кнопку.
- Хелло, Жаннина? Это я, Жак...
У Жаннины был молодой тихий и милый голос. Жак был под хмельком и закрыл глаза. Он слушал голос молодой женщины и вообразил, что видит ее возле себя. - Эту маленькую очаровательную блондинку, пожалуй, не совсем красивую но очень соблазнительную, искрящуюся свежестью своих 24-х лет. К тому же она была очень элегантная.
- Какое на тебе платье? - неожиданно спросил он.
- То голубое, которое с рюшем.
Оно особенно подходило к цвету ее лица, а также подчеркивало красоту ее тела, вызывавшего желание обнять и крепко, но осторожно прижать к себе.
- Послушай, - начал Жак, - я расстроен.
- Не хочешь ли мне сказать, что не можешь ко мне приехать?
Он для того и позвонил, чтобы отказаться, но теперь речь пошла о другом.
- Нет, конечно нет, любимая. Я только не могу сейчас освободиться. Пожалуйста, не будь нетерпеливой.
- Ну, хорошо, но не приходи поздно, к семи часам я должна быть у подруги.
Он взглянул на часы, было десять минут четвертого.
- Я приеду приблизительно через час.
- Наверняка?
- Да, наверняка.
Она попрощалась и положила трубку. И как часто бывало в подобных случаях, он тотчас же пожалел о своем обещании.
- Ах, я не хотел... Я могу... Я лучше...
Так вот и теперь: он потратил большую часть времени на сожаления и другие ненужные слова, не сделавши того, что должен был сделать.
Разве не должен был он ввиду серьезности положения проявить настойчивость и решимость?
Но был ли он когда-нибудь в своей жизни энергичным? Разве вся его жизнь не состояла из ряда компромиссов, небольших трусостей и жалких уступок?
- Все это постепенно в течение пяти месяцев дошло до его сознания. С тех пор, как он познакомился с Жанниной. Она окружила его своей живительной атмосферой. Она придала ему новые силы. И, наконец, она открыла ему то, что он до сих пор не знал - свободу жизни!
Он должен позвонить ей еще раз, должен объяснить, что осторожность... То, что он остался без телефонного жетона, показалось ему указанием судьбы, на которую он так любил уповать когда хотел избавиться от решения вопроса. И если он сегодня не пойдет к Жаннине, тогда ему вообще не придется к ней ходить, ведь не может же он каждый раз решать такую проблему?
Выходя из кабины, он чуть не отскочил назад. Парень в черном кожаном пальто стоял прислонившись к стойке. Со шляпой на затылке, он стоял к нему спиной. Однако, он должен был видеть, ибо своими близко посаженными глазами он мог осматривать все помещение, глядя в зеркало, висящее на задней стенке. Их взгляды встретились, задержались на долю секунды, затем Жак первым отвел глаза в сторону.
Хорошо, сказал себе Жак, закуривая сигарету, как бы стараясь найти в этой сигарете поддержку. Я не проявлю к нему никакого интереса, не покажу, что обратил на него внимание. Самое важное сейчас - убедить его в чистоте моих намерений.
Решение пришло само собой. Я поеду к маме.
Что могло быть естественнее, чем безобидное посещение сыном матери? Жак заставил себя принять совершенно непринужденный вид. Он вышел из кафе, зашел в рядом находившуюся кондитерскую, купил так фунт шоколадных конфет и вернулся к своему Комби.
Мужчина, который казалось рассматривал витрину обувного магазина, направился к своей желтой машине. Он уже садился за руль, когда мимо проехал Жак.
Не заботясь о дальнейшем, Жак направился к проспекту Жана Жаврэ. Если не будет больших заторов, он через несколько минут будет возле церкви св. Лаврентия.
Мадам Меллерей была уже почти 20 лет вдовой. Она жила в старом квартале между Изером и Бергеном, в котором Жак провел свое детство и часть своего юношества. Впоследствии он заимел подобную квартиру на первом этаже ветхого дома, на маленькой, плохо замощенной улице. Эта улица выходила на площадь Ксанье Жювин и теперь этот квартал не считался даже исторически ценным.
Не потому ли это было, что он решил любой ценой обрести свободу, избежать навязчивых нежностей старой женщины, не слишком разбираясь в выборе средств?
Жак поставил свое Комби на площади Ксанье Жювин, убедился что желтая машина проехала по мосту цитадали и пошел к своей матери. Коридор был темный, с затхлым воздухом, старые ступеньки скрипели при каждом шаге, железные перила шатались...
