С переводом речи аборигена корейский прибор справился значительно лучше, но почему-то, видимо в честь своих бракоделов-производителей снабдил его речь сильным китайским акцентом. После этих отступлений автор, с чувством выполненного перед читателем долга приступает, наконец, к описанию разговора.
— Я есть отважный космонавт, представитель великого и могучему Россия! — громко втолковывал через переводчик сильно проголодавшийся Ночкин. — Я прилетел к вам с огромной гуманитарной миссией. Моя величина есть уу-уу какая огромная, а мощь моего корабля не поддается вашему пониманию.
Ночкин сделал паузу, для того чтобы его собеседник прочувствовал значимость происходящего. Абориген проникся, уважительно закивал и представился.
— Моя ничтожная крестьянин есть. Мое имя вам трудно произнести, потому что в соответствии с традициями моей родины оно состоит из ста восьмидесяти согласных букв. Но вы можете называть меня просто Кргх.
Коля благодарно кивнул и перешел к непосредственному изложению своей просьбы.
— Их бин руссиш космонавт гаупштунфюрер Коля Ночкин. У меня кончились продукты. Я хочу кушать, лопать, шамать! Хавчик кончился. Нихт ам-ам, сечешь, курва синеухая, ферштейн? Давай, быстренько тащи сюда все что есть: курка, млеко, яйки! Абретен!
— Великий отважная космонавт хочет кушать? Я правильно поняла?
— Правильно, правильно! Ты мне зубы-то не заговаривай, лучше жрать принеси. И под китайца не коси, не на того напал.
Туземец недоуменно пощипал редкие волосы на дынеобразном затылке и задумчиво сообщил:
— У меня коси нету, великая космонавта ошиблась. — Затем он вернулся к прежней теме. — Но почему на борту такая красивая космическая корабль совсем нету кушать?
— Было у меня что кушать, да все испортилось. На вот смотри!
С этими словами Ночкин исчез недрах корабля и через минуту выскочил обратно. Левой рукой он прижимал к груди частика редкого, а в вытянутой до предела правой он осторожно, двумя пальцами, нес туркменских крабов. Спустившись по трапу, Ночкин первым делом отбросил крабов как можно дальше от себя.
— Это мы посмотрим потом, — объяснил осторожный капитан недоумевающему туземцу. — А вот эту я тебе сейчас дам попробовать. Может быть тебе понравится, кто вас синеухих собак поймет!
Кргх радостно закивал головой.
— Собака? Да, да, мы тоже очень любим домашних животных. Только мы их не консервируем.
— Да кто ж их консервирует, придурок лопоухий? Ну ни хрена не понимает. Ладно, смотри!
С этими словами, Коля одним ударом заранее припасенного консервного ножа вскрыл банку, и бросил ее под ноги туземцу. Банка взорвалась тухло-томатным фейерверком. Через секунду, детонировав от взрыва к ней присоединилась и банка крабов, которая испустила на несколько десятков метров вертикально вверх удивительно вонючую струю. Химический состав струи остался секретом производителей консервов, а запах отбивал всякое желание разгадать эту тайну.
Неожиданно Кргх пришел в полный восторг.
— Великая космонавта имеет еще таких консервов?
— Да боже ж мой! — с непередаваемым одесским акцентом ответил за Колю переводчик. Кибернетический гений лингвистики уловил, что собеседники перешли к деловой части разговора, и подобрал самый по его мнению подходящий тон. — Вы только мне скажите, и будете иметь их сколько угодно. Ваша мама не готовила такой цимес, какая вкуснятина эти мои консервы. У меня их два контейнера. Будете брать все? Отдаю совсем недорого, от сердца отрываю, режу себя без ножа!
Одесско-китайский диалог длился минут десять. От растворимого кофе и манной крупы туземец категорически отказался, зато с восторгом взял частика и крабов. В результате переговоров, туземец стал обладателем всего запаса протухших Колиных консервов, а Коля получил в обмен полную садовую тачку свежайших продуктов из хижины туземца. На том и расстались.
Часом позже довольный и сытый Коля уже летел дальше. Дальнейший его полет проходил без приключений. Через месяц отъевшийся Ночкин благополучно выполнил свое задание и возвращался на Землю. По дороге он решил заглянуть к своему старому знакомому с планеты Бу. Корабль удачно приземлился перед домиком Кргха.
— Хенде хох, обезьяна синеухая! Как дела? Еще консервы не требуются? А то я тут быстренько смотаюсь и привезу тебе еще пару контейнеров, у меня этого добра хоть завались.
— О, моя дорогая великая космонавта! Я счастлив, что моя ничтожная личность вновь имеет счастье лицезреть вас!
— Ну что ж, — покровительственно бросил ему Костя. — Я рад, что сумел осчастливить тебя своим визитом.
— Да, да. Вы принесли мне великое счастье, и я считаю своим долгом поделиться с вами своим выигрышем!
С этими словами, туземец исчез на мгновение в своей хижине, а затем появился вновь, сжимая в синей руке толстую пачку галактических долларов — валюты, имеющей хождение по всей единой галактике, и с восторгом принимаемой российскими банками. Туземец сунул пачку Коле в руку и долго, со слезами умиления, глядел в ошарашенное Колино лицо и тряс ему руку.
— Когда вы улетели, на нашей планете как раз наступил праздник святого Хжмжхуха, который вознеся на небеса в столбе пламени. В честь этого события наши граждане ежегодно устраивают массовые фейерверки. А лучшие из фейерверков награждают призами. Ваши взрывающиеся консервы произвели неизгладимое впечатление на моих соотечественников, и они единогласно присудили мне первый приз. Более впечатляющего фейерверка наша планета не видела уже много лет, с тех пор, как над нами взорвался первый автоматический российский галактический зонд.
Кргх немного замялся, обеспокоенный тем, что задел патриотические чувства великого российского героя. Но великий герой был настолько поглощен разглядыванием и пересчитыванием хрустящих светло зеленых бумажек, что только кивал головой. По лицу героического капитана дальних космических полетов блуждала счастливая улыбка.
— Вот я и говорю, — быстро продолжил туземец, радуясь, что счастливо избежал последствий неудачного исторического экскурса. — Я получил всепланетную премию за самый оригинальный фейерверк, и почитаю за великое счастье поделиться со своим другом половиной этой премии, поскольку он честно заслужил ее.
— Дык, елы палы! — Это было все, что смог произнести счастливый обладатель половины всепланетной премии. Такую емкую фразу не смог испортить даже сбрендивший переводчик, и она прозвучала перед туземцем во всей своей первозданной загадочности. Затем Коля спохватился и добавил: — Ну, тогда с меня пузырь!
