— Как понимать странный термин «консерватор»? — сказал он так мягко, что легко обманул Антона. Меня, естественно, он обмануть не мог. Я с интересом ждал продолжения.
— Как все люди понимают!
— Как понимать фразу: «Понимают, как все люди»?
Антон потерял терпение. Его глаза засверкали. Он даже приподнялся на стуле. С людьми Антон не дерется, но стулом хватить об пол способен, случаи такие бывали.
— Возьми словарь международного языка. Можешь перелистать и словари всех пяти тысяч мертвых языков.
— Я хотел бы услышать разъяснение от тебя, а не узнать из словарей.
Повелитель Демонов все же сдержался. Иногда ему удавалось не взрываться в спорах.
— Слушай же. Консерватор — человек, который остается тем же, как бы все ни менялось вокруг; человек, который, однажды установив для себя систему взглядов, манеру обращения… В общем, всегда неизменный. Тебя устраивает такое толкование?
Настал час торжества Чарли. В спорах подобного рода Антон перед Чарли — мальчишка перед мастером. Антон к тому же задал нашему академику слишком простую задачку.
— Вполне устраивает. Ты прав: я — консерватор. И горжусь этим!
— Ты хотел сказать — «стыжусь»?
— Я сказал то, что хотел сказать. Да, я не меняюсь.
У меня ко всему один подход. Я стараюсь понять все новое, постигнуть все неизученное, овладеть всем трудно дающимся. Для меня мир — пустыня, где каждый шаг сулит открытия. Я не позволю себе почить на однажды достигнутом и не стану выдавать чужой успех за собственный. Но я не всеяден, не безучастен. Я пристрастен и односторонен, тут тоже не собираюсь меняться: всегда поддерживаю доброе против злого, честное против подлого, справедливость против хищности, неправедно обиженного против обидчика. О нет, я не из тех, кто добру и злу внимает равнодушно, — кажется, так в древности говорили об иных мудрецах. Ибо мое постоянство в том, что я всегда, везде, при всех обстоятельствах за истину против заблуждения, за талант против бездарности, за вечный поиск против бесплодной самоудовлетворенности. Тебе не приходило в голову, что именно этой моей неизменностью и объясняется, что я поддерживал тебя против твоих противников и что само приглашение тебя на Уранию вызвано моими хлопотами в Академии паук? Не я назвал тебя Повелителем Демонов Максвелла, но если ты сегодня с достоинством носишь эту кличку, то поблагодари и меня, ибо я способствовал твоему успеху.
Чарли мог бы и не говорить последней фразы. Антон был сражен. Всех его душевных сил хватило только на то, чтобы промямлить:
— Ты выворачиваешь мои слова наизнанку, Чарли!
— Тогда говори словами, которые не выворачиваются наизнанку, — холодно посоветовал Чарлз Гриценко, руководитель Института Экспериментального Атомного Времени, мой начальник, мой лучший друг, по специальности — блестящий физик, по душевным влечениям — великий софист. И для него так естественно было в спорах одерживать верх, что он и не порадовался, только подмигнул мне.
Антон перехватил его взгляд.
— Послушайте, — сказал он с удивлением, — мы с Чарли битый час надрываем глотки, а Эдик не выговорил и словечка. Что кроется за такой отстраненностью?
У этого человека, Антона Чиршке, Повелителя Демонов Максвелла, было редкое чутье на необычность самых, казалось бы, ординарных поступков! С этим надо было считаться.
2
«С этим надо считаться», — мысленно остерег я себя. Из столовой мы вышли втроем. Повелитель Демонов шагал, широко размахивая длиннющими ногами. «Ходит ножницами», — острили о нем, а одна из лаборанток как-то обругала своего руководителя: «Повелитель Демонов-журавль» — очень точная, по-моему, характеристика. Когда до Антона дошли и эти две клички, он деловито поинтересовался: «Ножницы я знаю, а что такое журавль?»
— Чарли, сообщай новости, — сказал Антон. — И я тебе буду звонить. Молчуна Эдика не тревожим, от него интересного не узнать.
Заводик Антона приткнулся к Биостанции, Повелитель Демонов свернул к ней. Мы с Чарли молча прошли мимо ее корпусов. Мардека светила тускло, вот уже месяц — после взрыва сгущенной воды — даже полдень на Урании вряд ли ясней земного зимнего вечера. Правда, потоп закончился, два миллиона тонн в пламени и пару вознесенной воды постепенно излились в котлован будущего Института Мирового Вакуума — образовалось глубокое озеро длиной с километр и шириной метров в двести. На берегах этого озера не будут расти деревья и травы, его не населят рыбы, даже птицы, завезенные на Уранию, пролетают в стороне. Оно мертво и останется мертвым. Энергетики утверждают, что вода, восстановленная из сгущенной, по структуре аномальна: не образовывает каких-то разновидностей льда, плохой растворитель, не утоляет жажды, и вообще, чтобы она стала обыкновенной водой, нужна почти такая же обработка, какая потребовалась, чтобы сгустить первичную воду в сто тысяч раз, литр сгущенной воды, это мы учили еще в школе, весит сто тонн. Между прочим, вода, месяц назад огненным вулканом взметнувшаяся над Уранией, была сгущена даже в сто тридцать тысяч раз.
Чарли остановился на краю котлована. Внизу в бледном свете Мардеки металлом поблескивала водная гладь. Я залюбовался мертвым озером. Оно все же было красиво.
— Помнишь? — спросил Чарли.
Я помнил. Я сохраню в памяти эту картину, этот пейзаж еще никем не виденного чудовищного взрыва.
Мы с Чарли разом выскочили из наших лабораторий, мы бежали бок о бок к Энергостанции. И впереди взметывался водяной вулкан — не пар, не исполинских размеров гейзер, таким его, вероятно, представили себе на Земле, узнав о несчастье. Это было пламя, странное пламя, сине-фиолетовое, бурное, пышущее диким жаром.
Вода, ставшая вдруг огнем, — таким мы увидели взрыв.
И водяные тучи, быстро затянувшие всю планету, были поначалу только дымом. Повелитель Демонов клялся потом, что ощущал ноздрями гарь, даже видел в воздухе копоть. Так это или нет, проверить трудно: хлынувший после взрыва ливень вычистил все окрестности Энергостанции. Этот ливень едва не смыл нас с Чарли в провал котлована. А в эту минуту Павел Ковальский, мой помощник, катался по полу лаборатории, отчаянно борясь с удушьем. Я возвратился слишком поздно, чтобы спасти его, он умер у меня на руках. Никогда себе этого не прощу!
— Предупреди Жанну о приезде Роя Васильева, — сказал Чарли. — Я мог бы и сам поговорить с ней, но тебе сделать это лучше.
— Развернуть перед Жанной программу ответов на возможные вопросы следователя? — хмуро уточнил я.
— Чепуха, Эдик! Но Жанна слишком пристрастна. Если она спутает важное с пустяками, это введет в заблуждение Роя. Он ведь не очень разбирается в жизни на Урании. Будем помогать, ему, а не запутывать пустяками.
