- Что тебе за дело до моего ресурса? За свой беспокойся!
- Не мне одному дело. И некоторым другим.
- Кому это "другим"? - насторожился Колобов.
- Тебе ничего не говорит такое слово - Роллит?
- Лекарство какое-нибудь, - осторожно предположил Колобов.
- Отнюдь, - прокряхтел Дедушев, с натугой водружая на прикроватный столик некий агрегат, весьма схожий с донельзя ободранным и раскуроченным портативным телевизором. - Понимаешь, Колобок, задумался я как-то о причинно-следственных связях...
- Сразу видно: не о чем человеку думать, - съязвил Колобов.
- Долго думал, все утро, - продолжал Дедушев, не реагируя. - И вдруг понял, что все в нашей вселенной накрепко увязано. То есть ничего нельзя сделать без последствий космического масштаба!
- Еще бы, - не унимался Колобов. - Вот я ночь не спал - зато полдня продрых, благо выходной.
- А связи-то непростые! Они ох какие сложные, от атома к атому, да лавиной - от атома к звезде. Как эхо в горах: ты крикнешь из баловства, а со склона оползень стронется, целое селение в пудру сотрет. Так и во вселенной: тянутся нити, перекрещиваются, сплетаются в сеть. Дернешь за одну - звезда качнется. Звезда качнется - Галактика дрогнет!
- Что-то не пойму, при чем здесь я.
- А при том, что я сконструировал прибор, который эти нити отслеживает. И выдает на телеэкран визуальную информацию с другого их конца. И знаешь что получается?
- Что?
- То, что все мы - каждый человек на нашей планете - связаны этими ниточками с целыми галактическими объектами. Со звездами, с шаровыми скоплениями, с туманностями! Причем каждый наш поступок проецируется на соответствующий объект и влечет за собой изменение в его состоянии. Я же тебе говорю: эхо, только не горное - звездное!
- Подожди, - Колобов помотал дурно соображающей головой и скривился: мозг больно застучал о черепную коробку. - Выходит, что же? Я поднял руку - а там, в Галактике, катаклизм? Я чихнул - а какая-то звезда, про которую я и не слышал ни разу, пятнами покрылась?!
- Примерно так, - согласился Дедушев. - Ну, если ты руку поднимешь, ничего особенного не произойдет. Вот если ты руку эту сломаешь - нехорошо будет. А теперь представь, как аукнулось твое вчерашнее похождение планете Роллит, с которой ты, злодей, завязан!
- Роллит, - пробормотал Колобов. - А где это?
- Зачем тебе знать - где? - рассердился Дедушев. - Не задавай вопроса - где, спрашивай - как!
Он ткнул пальцем в затерянную среди переплетений проводов кнопку, и экран мгновенно, без предисловий, заволокло черным дымом, сквозь который прорывались языки багрового пламени.
- Ой, блин, - сказал Колобов растерянно. - Как же там жить-то?
...Силы Соединенного Разума Галактики услышали зов гибнущей планеты слишком поздно, чтобы вмешаться в раздирающие твердь "Жемчужины Мироздания" процессы: пусть не погасить - хотя бы ослабить взбунтовавшуюся стихию. Но и теперь, когда разрушение зашло чересчур далеко, не все еще было потеряно. На огромных звездолетах тысячепарсековыми прыжками к агонизирующему миру спешила помощь. Пища, медикаменты, саморазвивающиеся из эмбрионов временные жилища, генераторы энергии - все это в сопровождении добровольцев-специалистов, готовых пожертвовать собой во имя спасения братьев по разуму.
Но на подходах к окутанной дымом и пламенем планете Роллит спасатели были вынуждены остановиться. Они натолкнулись на мощную, почти непреодолимую преграду - барьер из силовых полей, воздвигнутый пришельцами из империи Моммр. Стервятники не хотели, чтобы кто-то посягал на их добычу.
Откуда возникла эта цитадель мрака - никто не знал. Не было известно ни единого случая благоприятного исхода контакта с имперцами - все встречи заканчивались неспровоцированными нападениями, гибелью одной стороны или бегством другой. Ходили слухи, что была это странная, противоестественная раса полулюдей-полуроботов, запрограммировавшая себя на уничтожение всего немоммрского, существующая по жутким законам воплощенной в реальность формальной логики. До открытого противоборства дело пока не доходило - с могуществом Разума нельзя было не считаться. Но и Моммр не стояла на месте, тайно, скрытно наращивая свою мощь, чтобы однажды бросить вызов остальной вселенной.
Неужели настал этот страшный миг?
Если в Галактике разразится война, никто уже не придет на помощь роллитянам. Не до отдельных планет будет, когда речь зайдет о судьбах целых звездных систем.
Как, из каких сокровенных источников черпала империя Моммр свою злую силу? И что можно предпринять для ее скорейшего обуздания? Да и возможно ли это теперь вообще, перед лицом катастрофы на Роллит?..
Ровно в семь часов внутри безотказного, давно и тщательно отлаженного организма Олега Олеговича Вольфа сработал невидимый, но раз и навсегда заведенный будильник. И хотя был выходной, не имело никакого смысла отступать от изначально установленного распорядка дня - да и всей жизни.
Не вставая, Вольф сделал несколько дыхательных упражнений из арсенала всемогущей йоги. Затем поднялся, накинул махровый халат и прошествовал в ванную. Смахнув с красивого, мужественного лица остатки сна, вернулся в спальню - настал черед гантелей и эспандера. На четвертом десятке Вольф продолжал соблюдать себя в полном порядке. После получасовой гимнастики последовали холодный душ, обтирание жестким полотенцем для стимуляции кровообращения и еще несколько йоговских асан - против единственно досаждавшей Вольфу близорукости. Стоя перед зеркалом и снимая бронзовым станком со щек пену, Вольф спокойно изучал себя - это было не самым нежеланным его времяпровождением. Ни морщин на высоком, с залысинами, лбу, ни седины в ровно уложенных прядях волос. Впереди еще три-четыре десятилетия полноценной творческой жизни. Несколько публикаций, монография, докторская диссертация. Затем - перевод в Москву, лаборатория в институте или, чем черт не шутит, директорство. Биография Вольфа напоминала ему, да и окружающим, вектор, устремленный в будущее, не подверженный ни отклонениям, ни даже случайным возмущениям. Житейские соблазны, пустое времяпровождение, пресловутый "прекрасный пол" - все тлен, все избыточная информация. Следовательно, вектор Вольфа несся мимо.
В крохотной кухоньке Вольф сам приготовил себе чай и бутерброды. Сам же и съел. Сам же и вымыл посуду. Затем, сбросив халат, облачился в изысканный финский костюм и не упустил надеть галстук, хотя и знал, что на улице самый летний зной. Посмотрел на часы - без четверти девять. Он как раз поспевал к открытию публичной библиотеки. Подобрал в прихожей заблаговременно уложенный атташе-кейс, проверил перед зеркалом центровку галстучного узла и аккуратность пробора. Опустил на глаза забрало темных очков с диоптриями. Полный порядок.
