Были, разумеется, и раньше в их поведении плохо объяснимые повороты. И у Пирата, и у Эльмы, и у других дельфинов, с которыми он занимался. Продолжалось это обычно день-другой. Но чтобы недели…
В последний год Пират вообще стал очень близок Гиви, Особенно после того, как прошлым летом они неделю работали с ним в открытом море. Это была первая проба, риск, на который они пошли с Николаем, готовясь к своему большому эксперименту. Гиви знал, что Пират встречался тогда с вольными дельфинами, но возвратился к нему, в сетевой вольер. Значит, общение с ним, Гиви, с людьми было Пирату дороже свободы? Правда, в бассейне оставалась Эльма. Но эти несколько дней он возвращался ведь не к ней, а в прибрежный вольер к нему, Гиви… И вот теперь тот же дельфин не проявлял склонности ни к какому общению. Он всякий раз уходил из-под руки тренера, уклонялся от ласкающих поглаживаний и игр, от возни, которую так любил прежде: они могли подолгу плавать с Гиви в бассейне, заныривая друг под друга, замирали, обнявшись на поверхности — рострум на плече у Гиви… Или Пират ложился на спину, раскинув грудные плавники, словно подставляя солнцу свои белые живот и грудь, а Гиви гладил его, и дельфин блаженно закрывал глаза… Каждое утро Гиви шел на работу с надеждой увидеть у бордюра бассейна прежнего Пирата, и каждое утро испытывал разочарование. В чем же дело, что произошло с дельфинами?..
Он прошел в раздевалку, открыл свой шкаф и стал переодеваться. Натянул старый «каллипсо» с обрезанными до колен штанами — из «голяшек» делали заплаты на остальные части костюма. Новый «супер-лурмэ», выданный недавно на три года, берег. При каждодневном пользовании его не хватит и на год. Вот даже в этой мелочи — нехватке костюмов — отношение к их профессии.
Гиви был убежден: роль дельфинов в освоении Мирового океана огромна, а следовательно — огромно и значение той работы, которую начали с ними люди всего несколько десятилетий назад. Он твердо знал: это дело стоит всей его жизни.
Гиви отнес ведро размороженной ночным лаборантом ставриды на край бассейна, надел ласты и вошел в воду. Дельфины настороженно стояли в вертикальной позе недалеко от него. Затем Пират занырнул и Гиви увидел его быстро и плавно скользящее тело в двух метрах под собой. Подтянувшись одной рукой за край бассейна, Гиви достал из ведра пару ставрид и, опустившись снова в воду, хлопнул по ней ладонью, подзывая дельфинов. Никакого эффекта. Животные носились где-то в глубине. Чертовщина! Словно он все начинал сначала… Взяв по рыбине в каждую руку, он ударил одной из них по воде. Неожиданно оба дельфина вынырнули рядом. Гиви дал из рук обоим по ставриде. Взял еще рыбу из ведра. Теперь Пират и Эльма стояли рядом, готовые, кажется, начать работу. Гиви сделал жест, приказывающий им идти за лодкой. Она стояла в дальнем углу бассейна. Дельфины умели отвязывать ее и тащить, вдевая рострумы в кольца, которые с помощью коротких капроновых концов крепились к носу лодки.
Эльма неохотно пошла к лодке, а Пират, сделав стремительный круг по бассейну, пресек ее целенаправленное движение, и оба они вернулись к Гиви. Выставились из воды в ожидании рыбы. Гиви снова послал их за лодкой, упрятав рыбу за спину, и опять они не выполнили приказа. Так повторялось несколько раз. Он настойчиво предлагал, а дельфины отказывались работать. Затем они глубоко занырнули, он потерял их из виду, ушел под воду и стал вглядываться в просвеченную солнцем зелень. И вдруг он почувствовал, как из заведенной за спину руки у него выхватили рыбу. Он быстро обернулся и увидел Пирата, Рыба, которую Гиви держал во второй руке, оказалась теперь перед носом дельфина, и тот двинулся за ней, но в последнее мгновение Гиви успел отдернуть руку. И тут Пират, открыв пасть, резко задвигал головой из стороны в сторону и медленно, угрожающе пошел на него. От этой неожиданной и явной агрессивности Пирата Гиви растерялся, выпустил из рук рыбу и вынырнул. Он видел, как дельфин подхватил ставриду и быстро уплыл.
Гиви поднялся по трапу из бассейна. Не оглядываясь, пошел в душевую. Сам факт агрессин Пирата против него был для Гиви как дурной сон.
Он остервенело крутнул кран холодной воды и запрыгал под секущими ледяными хлыстами. Холодный душ успокоил его. Он оделся, причесал влажные волосы и возвратился к бассейну.
Гиви бросал дельфинам остатки рыбы из ведра. Животные ели хорошо. Выставив из воды головы и ловко ухватив летящую рыбу, заваливались набок, поднимая фонтаны брызг, а потом снова выставлялись. Все было как обычно. За исключением того, что Гиви не требовал от них ничего, а они не выполняли разученных упражнений.
Николай Гук молча прошел мимо. Гиви, бросив Эльме последнюю ставриду из ведра, окликнул его:
— Николай, подожди!
— Ну что тут у тебя еще? — недовольно спросил Гук.
— Гиви оперся спиной о стенку павильона и сказал, глядя в сторону бассейна:
— Пират на меня напал сегодня.
— Как напал?..
Гиви коротко рассказал. Они молча курили.
— Я думаю, тебе пока не стоит входить к ним. Уменьши суточный рацион и подождем. Между ними все в порядке?
— Похоже. Последние дни, правда, гона не видел.
— Черт их поймет! Звери… — Николаи ловко бросил потухшую сигарету в мусорное ведро, стоявшее метрах в двух от него. Любил щегольнуть сноровистостью. — Ладно. На том и порешим. До эксперимента еще пять месяцев. Бог не выдаст, свинья не съест. Все образуется.
— Что — все?
— Перестань трагедии разыгрывать! — отмахнулся Гук и пошел в павильон.
Гиви курил и наблюдал за дельфинами. Они плыли рядом из конца в конец, быстро заныривали, вскоре выходили из воды у противоположной стенки и снова неторопливо скользили. Он мог наблюдать их, наверное, бесконечно, так неповторимо пластично, естественно было каждое их движение, в стремительном ли подводном плавании, в скольжении ли у самой поверхности, или в прыжках, заныриваниях, играх. Совершенство движения, которое можно сравнить разве что с полетом птицы. Долгое наблюдение за ними, казалось, делало и его самого легче, красивее, совершенней.
Десять лет занимаясь дельфинами, читая о них, он не сомневался в их разумности. Только разум у них совсем иной, чем у людей. И потому, что живут они в другой среде, и потому, что развивался он по-другому — десятки миллионов лет естественным путем, не испытывая постоянного воздействия искусственно создаваемых факторов. У Гиви накопились сотни наблюдений, подтверждавших разумность действий дельфинов. И сейчас… Надо искать причину, а не отмахиваться от факта, как это делает Николай. Не уповать лишь на время. Эти умнейшие животные не могут от какой-то ерунды совершенно изменить свое поведение. Надо искать… Эксперимент в открытом море, к которому они идут долго и непросто, не самоцель. Это шаг на пути познания дельфинов. Пусть это нужно людям для использования в будущем дельфинов как своих помощников в море, и все же, во-первых, это путь познания! «А что такое познание, — думал Гиви, — как не любовь, томительное, неспокойное, счастливое или горькое страдание души…»
