В магазине была толкучка и ужасная духота. Владимир Зосимович ходил с трудом. Обе ноги его были перебиты автоматной очередью еще в далеком сорок первом. Даже при очень медленной ходьбе ноги сгибались неестественно резко, почти судорожно. Карин уже позабыл о том времени, когда ходил как все люди. И стоять было тяжело, но заставить себя обойти очередь он не мог, - стыдно. Жена старалась не загружать его хозяйственными заботами, но иногда все же приходилось это делать. Например, сегодня. Да и всю предыдущую неделю. Дочь .уже второй год подряд проваливала экзамены в университете. А переживали и расстраивались из-за этого больше всего отец и мать. Мать до невроза дошла. Хорошо, подвернулся случай поехать на Черное море в санаторий. Уехала. А Ленка вдруг начала готовиться к экзаменам на заочный. И теперь Владимир Зосимович боялся ее послать даже за хлебом, чтобы не отрывать от занятий. Вдруг поступит!
От гастронома Карин свернул в переулок, и ему еще метров сто пришлось идти по солнечной стороне. Авоська с бутылками молока, свертками, пакетами и хлебом оттянулась почти до земли. И идти от этого было еще труднее.
В квартире надрывался магнитофон.
- Занимаешься? - подозрительно спросил отец у дочери.
- Занимаюсь. Антракт был.
- Смотри. Снова завалишь.
- Завалю - выйду замуж.
- Я тебе выйду, - буркнул отец и начал снимать туфли.
- А к тебе тут обзвонились уже.
- Кто же?
- Вот. Я записала телефон. Солюхин.
- Что-то не припомню такого. Владимир Зосимович сбросил наконец туфли и подошел к телефону, думая о том, как хорошо бы сейчас принять душ. Он набрал номер, и на другом конце провода сразу же ответили.
- Уважаемый Владимир Зосимович, мы тут хотели включить вас в одну комиссию. Кляузное дело. Не возражаете?
- Возражаю. Я уже и так в пяти комиссиях.
- Тогда тем более! Это ж прекрасно! - Товарищ Солюхин был, по-видимому, веселым человекам. - Всего на двадцать процентов нагрузка возрастет. Нет, право же...
- А вы откуда и кто есть?
- Вот это ближе к делу. Я директор гостиницы "Спутник". Знаете такую?
- Угу. Слышал.
- Солюхин Андрей Павлович. Я уже тут обзвонил все инстанции и по своей линии, и по вашей. По нашей линии мне рекомендовали ваш институт, а по вашей Анатолий Юльевич...
- Согбенный?
- Точно. Он самый. Так вот, Анатолий Юльевич рекомендовал вас. Я звонил на работу к вам, но, видимо, опоздал. Пришлось побеспокоить дома. Так я пришлю машину?
- Когда?
- Завтра.
- Но я завтра работаю в комиссии, которую возглавляет сам Анатолий Юльевич. У меня просто-напросто нет времени.
- А мы пришлем машину после... после работы.
Карин ругнулся про себя. Еще одной комиссии ему не хватало!
- Да в чем дело-то?
- Жильцы бегут.
- Куда бегут?
- Не куда, а откуда. Из гостиницы, из нашего "Спутника". Чертовщина какая-то. Может, и ерунда. А выяснить все равно надо.
- Чертовщина? А точнее неизвестно?
- Какие-то голоса, как из загробного мира.
- Жара это.
- Что?
- Жара, говорю. От жары люди свихнулись.
- У нас в комнатах кондиционеры. Работают, конечно, не все, но все же...
- Так чем я могу вам помочь?
- Не знаю. Но вы уж помогите.
- Господи, да чем же?
- Я пришлю за вами завтра машину часиков в семь вечера, пожалуй. И остальные как раз соберутся.
- У вас что, большая комиссия?
- Да человек пять. Инженеры, психологи...
Директор "Спутника" перечислил фамилии.
- Ого! Интересная компания.
- Так ведь неизвестно, что это такое.
- Ну хорошо. Присылайте...
Владимир Зосимович положил трубку и помянул нехорошим словом Анатолия Юльевича Согбенного, заместителя директора НИИ по научной работе.
- Этот Солюхин уже пять раз звонил,- сказала Лена. - Хочешь яичницу с помидорами?
- Отлично. Я пока приму душ.
Карин взял портфель, прошел в стандартно обставленную комнату с телевизором, книжным шкафом, сервантом, диваном и прочей необходимой для гостиной мебелью и устало опустился в кресло. В комнате беспорядок. Но так сейчас, наверное, удобнее Ленке.
Несколько секунд он сидел, опустив руки и пытаясь расслабиться, потом расстегнул портфель и вытащил из него толстый том отчета, который нужно было прочитать сегодня вечером. На титульном листе справа внизу стояла подпись руководителя темы: "к. т. н. Бакланский Виктор Иванович". Карин перевернул лист. На следующем был список исполнителей. "Григорьев, прочитал Владимир Зосимович, - Соснихин, Бурлев, Данилов..." Дальше шло еще несколько фамилий, незнакомых Карину. Соснихина и Бурлева он знал хорошо. Они приезжали несколько раз к нему в лабораторию. И Бакланского он знал, правда хуже. Тогда тот еще не был кандидатом наук. А вот фамилии Григорьева и Данилова ему ничего не говорили.
- Папка, яичница готова! - крикнула из кухни Ленка.
3
Григорьев открыл дверь, вошел и огляделся. Номер был как номер. Маленькая прихожая. Слева шифоньер со скрипучими дверцами и деревянными плечиками. Справа умывальник и полотенце. В комнате стояла низкая кровать, застеленная покрывалом с узором из роз, тумбочка с телефоном, кресло, посредине столик с графином и двумя чистыми стаканами. Все просто, строго и удобно. Паркетный пол, окно во всю стену. Кондиционер. И в таком-то номере "нехорошо"? Ерунда!
В комнату вошла пожилая женщина, горничная, сгребла простыни в кучу и сказала:
- Я вам сейчас постель переменю.
Минут через десять она заправила кровать чистым бельем, не произнеся больше ни слова, но украдкой поглядывая на нового жильца.
- Так что же все-таки в этом номере происходит? - не выдержав молчания, спросил Григорьев.
- Так. Болтают разное, - нехотя ответила женщина.
И все. Александр решил "про это" больше не спрашивать и не думать.
Вещей с ним не было. Чтобы зря не таскаться с чемоданом, он оставил его в камере хранения на вокзале.
Вечер был душный. Александр снял рубашку и подставил плечи под холодную воду, потом вытерся жестким полотенцем и немного посидел в кресле, спокойно покурил.
Вместе с ним в Марград приехали Бакланский и Данилов. Бакланский являлся начальником лаборатории, в которой работал Александр, и руководителем темы, которую они все трое приехали защищать.
Григорьев решил было позвонить Бакланскому и сообщить, что с жильем он устроился нормально, но потом передумал. Вряд ли тот сейчас у своих родителей. Да и, кроме всего, Бакланский - свинья. Ведь он даже не пригласил Александра переночевать. А, впрочем, он все равно бы отказался. Возможно, Бакланский это и чувствовал. Анатолий Данилов - тот совсем другое дело. Но ему еще нужно найти свою тетю.
Необходимо составить план на вечер. Григорьев так я сделал. Сначала в ресторан, чтобы не искать столовую. Потом бросок на главпочтамт, затем на вокзал и назад, в гостиницу. Будет уже около десяти вечера. И сразу спать. Спать, спать, спать. Изменить этот план могло лишь письмо, ждущее его на главпочтамте.
