— Сам заткнись! — вскипел Уэйд, — Вы тут, наверное, все рехнулись. Нашли немного…
— Молчать! — заревел охранник, торопливо оглядываясь по сторонам. Он передернулся. — Не смей даже произносить это грязное слово в моей чистенькой тюрьме.
Уэйд поднял полные мольбы глаза.
— Это уже слишком, — произнес он, — кроме того, вам все равно сейчас придется на это смотреть.
Его ввели в кабинет, на двери которого висела табличка: «Капитан Рэнкер, начальник полиции контроля».
Капитан спешно поднялся, когда Уэйд вошел. На столе лежали три предмета, стыдливо прикрытые белой тряпкой.
Какой-то иссохший пожилой человек в погребального вида униформе остался сидеть, у него было проницательное интеллигентное лицо.
Две руки одновременно махнули на стул.
— Сядьте, — приказал капитан.
— Сядьте, — приказал комиссар.
Начальник полиции извинился. Верховный комиссар хмыкнул.
— Сядьте, — повторил Каслмоулд.
— Вы хотите, чтобы я сел? — уточнил Уэйд.
Апоплексический румянец затопил и без того уже идущее пятнами лицо капитана Рэнкера.
— Сядь! — гаркнул он. — Когда господин верховный комиссар Каслмоулд говорит сесть, это значит — надо сесть!
Профессор Уэйд сел.
Оба чина не двигались, но будто кружили ястребами, предвкушающими скорую добычу. Профессор посмотрел на капитана Рэнкера.
— Может быть, вы объясните мне…
— Молчать! — отрезал Рэнкер.
Уэйд в раздражении стукнул по подлокотнику кресла.
— Да не буду я молчать! Меня уже тошнит от вашей идиотской болтовни. Вы заглянули в мою кабину для перемещения во времени, нашли эту ерунду и…
Он сдернул материю с того, что она прикрывала. Оба полицейских отскочили назад и ахнули, словно бы Уэйд сорвал одежду с их бабушек.
Уэйд вскочил, швырнув тряпку на стол.
— Ради господа, да что тут такого?! — возмутился он. — Это еда. Е-да. Немного еды!
Полицейские вздрагивали каждый раз, когда он произносил это слово, как будто бы стояли под порывами ураганного ветра.
— Захлопни свою грязную пасть! — произнес капитан придушенным, сиплым голосом. — Мы не желаем выслушивать твои оскорбления.
— Оскорбления! — воскликнул профессор Уэйд, широко раскрывая от недоверия рот и глаза. — Я правильно услышал?
Он схватил один из предметов.
— Это коробка с крекерами! — произнес он ошеломленно. — И вы уверяете меня, что это оскорбительно?
Капитан Рэнкер закрыл глаза, содрогаясь с головы до ног. Пожилой комиссар взял себя в руки и, поджав свои побелевшие губы, глядел на профессора маленькими хитрыми глазками.
Уэйд отшвырнул коробку. Пожилой полицейский побелел. Уэйд схватил два оставшихся предмета.
— Это банка консервированного мяса! — яростно выкрикнул он. — Фляга с кофе. Какое, черт побери, оскорбление заключается в мясе и кофе?
Мертвое молчание заполнило комнату, когда он завершил свою тираду.
Все трое глядели друг на друга. Рэнкер трясся как холодец, его лицо пылало в беспомощном смятении. Взгляд пожилого полицейского переходил с гневной физиономии Уэйда на предметы, поставленные обратно на стол. Он напряженно размышлял.
В конце концов Каслмоулд кивнул и многозначительно кашлянул.
— Капитан, — произнес он, — я хочу остаться с правонарушителем наедине. Я докопаюсь до сути этого преступления.
Капитан посмотрел на комиссара и кивнул своим гротескным черепом. Он молча поспешил выйти из кабинета. Они услышали, как он, громко сопя, неверной походкой удаляется по коридору.
— Итак, — произнес Каслмоулд, опускаясь в безразмерное кресло Рэнкера. — Просто скажите мне, как вас зовут.
Голос его сделался масляным. Он говорил полушутя.
Потом поднял двумя пальцами ткань и опустил ее на оскорбительные предметы с самообладанием кардинала, набрасывающего свою мантию на обнаженные плечи стриптизерши.
Уэйд со вздохом опустился в другое кресло.
— Сдаюсь, — сказал он. — Я прибыл из тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года в кабине для перемещения во времени. Я привез с собой немного… еды… на всякий пожарный случай. А потом все вы принялись кричать, будто бы я бесстыжий пес. Боюсь, я ничегошеньки не понимаю.
Каслмоулд сложил руки на впалой груди и медленно кивнул.
— Ммм. Что ж, молодой человек, я вам верю, — сказал он. — Такое возможно. Я допускаю подобную вероятность. Историки рассказывают нам о таких периодах, когда, гм… средства жизнеобеспечения принимались орально.
— Я рад, что хоть кто-то понимает, — сказал Уэйд. — Но мне бы хотелось, чтобы вы разъяснили мне здешнюю ситуацию с едой.
Верховный комиссар чуть вздрогнул при этом слове. Уэйд снова посмотрел озадаченно.
— Неужели возможно, — произнес он, — чтобы слово… «еда»… сделалось неприличным?
При повторе этого слова в мозгу Каслмоулда как будто что-то щелкнуло. Он подался вперед и с горящим взором приподнял кусок ткани. Он, кажется, упивался видом фляжки, коробки, жестяной банки. Язык облизывал пересохшие губы. Уэйд смотрел во все глаза. В нем поднималось чувство, близкое к омерзению.
Пожилой человек провел дрожащей рукой по коробке с печеньем, словно это была ножка танцовщицы. Воздух клокотал в его легких.
— Еда. — Он выдохнул слово с плохо скрытым сладострастием.
После чего поспешно накинул тряпку обратно, очевидно пресытившись сводящим с ума зрелищем. Блестящие старческие глаза уставились в глаза профессора Уэйда. Уэйд осторожно втянул в себя воздух.
— Е… ладно, — произнес он.
Уэйд откинулся на спинку кресла, начиная ощущать, как жар смущения заливает все тело. Он помотал головой и поморщился при этой мысли.
— Поразительно, — пробормотал он.
Он опустил голову, чтобы укрыться от взгляда пожилого полицейского. Затем, подняв глаза, он увидел, что Каслмоулд снова подглядывает под покрывало с волнением подростка, впервые попавшего в стрип-бар.
— Господин комиссар.
Похожий на крысу старик дернулся в кресле, углы рта растянулись, от испуга он с шумом втянул в себя воздух. Он силился взять себя в руки.
— Да, да, — произнес он, с трудом сглатывая комок в горле.
Уэйд поднялся. Он снял тряпку и расстелил на столе. Потом сложил предметы посередине и завязал углы. Пододвинул узелок к себе.
— Я не хочу осквернять ваше общество, — сказал он. — Будем считать, что я уже узнал о вашей эпохе все, что хотел, и теперь я отправляюсь обратно и забираю свою… забираю это с собой.
Страх исказил худое лицо комиссара.
— Нет! — выкрикнул Каслмоулд.
Уэйд посмотрел на него с подозрением. Верховный комиссар взял себя в руки.
