Я понимал, что это значит.
- Хорошо, - сказал я, - дайте мне схему, и я это сделаю. Навигационные расчеты вы сумеете произвести без меня.
- Вы забыли устав, Командир, - сказал он, похлопав меня по плечу. - Вспомните: "Ни при каких условиях командир не имеет права покидать кабину во время полета".
- Чепуха! - ответил я. - Бывают обстоятельства, когда...
- Вот именно, обстоятельства, - перебил он меня. - Я еще не всё вам сказал. После того как я изменю расположение стержней в реакторе, он будет работать только до тех пор, пока вы не погасите скорость настолько, что перестанет сказываться влияние жесткого излучения. После этого он перестанет работать навсегда. Я не могу точно сказать, при какой скорости это произойдет. В вашем распоряжении останутся только вспомогательные реакторы, не имеющие фотонных ускорителей. Не знаю, что вы с ними сумеете сделать. Кроме того, вы не имеете эталона времени. Большая часть автоматических устройств разрушена. В этих условиях вернуться на Землю практически невозможно. Может быть, есть один шанс из миллиона, и этот шанс называется чутьем космонавта. Теперь вы понимаете, почему вам нельзя лезть в реактор?
Тогда мы с ним обо всем договорились. Мы оба понимали, что, побывав в реакторе, он уже не сможет вернуться в кабину. Я ведь отвечал за жизнь Геолога и Доктора. Было бы безумием взять умирать в кабину этот сгусток радиоактивного излучения.
Мы договорились, что я сожгу его в струе плазмы.
- Вот и отлично! - сказал он. - Я по крайней мере смогу сам убедиться, что реактор заработал.
Мне казалось, что он провел целую вечность в этом реакторе. Я увидел его на экране кормового телевизора, когда он выбрался наружу через дюзу. Он улыбнулся мне сквозь стекло скафандра и махнул рукой, показывая, что всё в порядке. Тогда я нажал кнопку.
Когда Геолог и Доктор спросили меня, где Физик, я им сказал, что произошел несчастный случай. Я послал его проверить состояние фотонного ускорителя и нечаянно включил реактор. Я им не мог сказать правду. Они не должны были знать, в каком безнадежном положении мы находимся. Тогда они замолчали. Может быть, наедине они и говорили друг с другом, но я на протяжении нескольких лет не слышал от них ни слова. Тысячу земных лет я не слыхал человеческой речи. Потом я заметил, что они прикладываются к запасам спирта, хранившегося у Доктора. Когда я отобрал спирт, Доктор придумал этот дьявольский фикус с шариком. Что-то в стиле индийских йогов. Они приводили себя в бесчувственное состояние, фиксируя взгляд на стеклянном шарике. Космический психоз овладевал ими с каждым днем всё сильней. Нужно было что-то предпринять. Не мог же я дать им сойти с ума. Тогда я их обоих избил. Теперь мне, по крайней мере, удается заставлять их регулярно делать зарядку и являться к столу".
-...МОЖЕТ БЫТЬ, ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ НА ЗЕМЛЮ ВЫ ПОПЫТАЕТЕСЬ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НАС, КАК ИЗБАВИЛИСЬ ОТ ФИЗИКА; НО ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ХОТЬ БУДЕТЕ ЗНАТЬ, ЧТО МЫ ВАС РАСКУСИЛИ, КОМАНДИР!
"...Один шанс из миллиона, но я обязан выйти на постоянную орбиту, хотя бы для того, чтобы попытаться спасти этих двоих".
- ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ,- сказал Командир, - Я ОТВЕЧУ НА ЗЕМЛЕ. А СЕЙЧАС ПРИКАЗЫВАЮ НАДЕТЬ ПРОТИВОПЕРЕГРУЗОЧНЫЕ КОСТЮМЫ И ЛЕЧЬ. ТОРМОЖЕНИЕ БУДЕТ ОЧЕНЬ РЕЗКИМ.
Главный диспетчер снял ленту с телетайпа и подошел к Конструктору.
- Последний пеленг "Метеора". "Комета" и "Метеор-5" встретят его на орбите Юпитера.
- Когда их можно ожидать на Земле?
- Трудно сказать. По-видимому, у них израсходовано всё горючее. Их скорость около пятисот километров в секунду. Нашим кораблям придется ее гасить.
- Есть уже заключение Академии?
- Никто не может понять, как они прошли весь путь за пять земных лет. Максимов считает, что "Метеор" попал в такие области пространства, где время течет в обратном направлении, но это - только предположение...
