После Цуй-Цуя остановки сделались более частыми, и более трудно достижимыми. От Венусбурга до Цуй-Цуя две тысячи километров, а оттуда до Лоудстоуна еще тысяча. После этого пассажирское сообщение делается нерегулярным. Впрочем, я понял, что же венерианцы называют пустыней. Пустыня - это место, где еще не поселились люди. Пока я еще мог лететь на дирижабле, следующем по расписанию, это еще не пустыня.
Дирижабли добросили меня до местечка под названием Просперити, с населением в семьдесят пять человек и одну выдру. Я подумал, что выдра, игравшая в бассейне на площади, была голограммой. Поселок не выглядел настолько процветающим, чтобы мог позволить себе настоящий бассейн с настоящей водой. Но тот был настоящим. Это был временный городок, снабжавший старателей. Как я понимаю, такой городок может исчезнуть за две недели, если те двинутся дальше. Лавочники просто все упакуют и увезут. В приграничном городке отношение иллюзорного и настоящего примерно сто к одному.
Я с заметным облегчением узнал, что единственные дирижабли, на которые я могу сесть в Просперити, отправляются туда, откуда я прибыл. В другую сторону нет ничего вообще. Я был рад это услышать и считал, что проблема лишь в том, чтобы нанять транспорт, чтобы отправиться в пустыню. И тут мой глаз отказал окончательно.
Я помню, что был раздосадован; нет, больше чем раздосадован - я был по-настоящему рассержен. Но все еще считал, что это лишь неприятность, а не катастрофа. Просто будет потеряно время и напрасно потрачены деньги.
Я быстро осознал, что это не так. Я спросил продавца билетов (это было в баре-закусочной-универмаге: вокзала в Просперити нет), где я могу найти кого-нибудь, кто продаст и установит инфраглаз. Он посмеялся надо мной.
- Здесь, друг, ты этого не найдешь, - сказал он. - Здесь никогда ничего такого и не было. Раньше была медичка в Элсуорте, это третья станция отсюда на местном дирижабле, но она вернулась в Венусбург год назад. Самое ближнее - это Последний Шанс.
Я был ошарашен. Я знал, что отправляюсь в глухие места, но мне и в голову не приходило, что где-нибудь может не оказаться кого-то настолько необходимого, как медик. Да если нет услуг медикомеханика, с тем же успехом вы можете не торговать продуктами или воздухом. Здесь можно буквально умереть. Я задавал себе вопрос, знает ли правительство планеты об этой отвратительной ситуации.
Но знало оно или нет, а я понимал, что гневное послание ему пользы мне не принесет. Я попал в переплет. Быстро прикинув в уме, я определил, что после полета до Последнего Шанса и покупки нового глаза у меня не останется денег, чтобы вернуться в Просперити, а оттуда в Венусбург. Весь мой отпуск пропадет лишь из-за того, что я попытался сэкономить, купив подержанный глаз.
- А в чем дело с глазом? - спросил продавец.
- Что? Ну, я не знаю. Я хочу сказать, что он просто перестал работать. Я ничего им не вижу, вот в чем дело. - Я цеплялся за соломинку, видя как он изучает мой глаз. - Ну, может быть, вы как-нибудь разбираетесь в этом?
Он покачал головой и уныло улыбнулся мне.
- Нет. Только чуть-чуть. Я думал, что может быль, дело в мускулах: плохо сокращаются или что-то в этом роде...
- Нет. Не видно вообще ничего.
- Скверно. Мне кажется, что это нерв отказал. В такое я влезать бы не стал: я способен лишь на мелочи.
Он сочувственно прищелкнул языком.
- Так вам нужен этот билет до Последнего Шанса?
В тот момент я не знал, что мне нужно. Я два года планировал эту поездку. Я едва не купил билет, а затем подумал: "Какого черта?" Раз уж я здесь, то следует осмотреться вокруг, прежде чем решать, что делать. Может быть, найдется кто-то, кто сможет помочь мне. Я обернулся к продавцу, чтобы спросить, не знает ли он кого-нибудь, но он ответил раньше, чем я задал вопрос.
- Я не хочу слишком вас обнадеживать, - сказал он, широкой ладонью потирая подбородок. - Как я и сказал, это не наверняка, но...
- Да, так что?
- Ну, здесь живет одна малышка, которая прямо помешалась на этих делах. Вечно возится с чем-нибудь, помогая людям по мелочам; ну, и собой занимается - вы знаете таких. Сложность в том, что она не слишком надежна; может быть, после такой починки будет хуже, чем раньше.
- Не вижу, чем, - сказал я. - Раз он не работает вообще, как она может сделать хуже?
Он пожал плечами.
- Ну, это ваши похороны. Вы, наверное, найдете ее недалеко от площади. Если ее там нет, обойдите бары. Ее зовут Эмбер. У нее есть ручная выдра, которая постоянно с ней. Да вы ее узнаете при встрече.
Найти Эмбер оказалось несложным - я просто вернулся на площадь. Она была там, сидела на краю чаши фонтана, болтая ногами в воде. Ее выдра играла на маленьком водостоке, и, похоже, была очень довольна, что нашла единственный водоем в тысячекилометровой округе.
- Ты Эмбер? - спросил я, усаживаясь рядом с ней. Она взглянула на меня. Взгляд был пристальным и вызывал неловкость - венерианцы умеют так смотреть так на пришельцев. Причина в том, что один глаз у них голубой или карий, а другой - совершенно красный, так что белка нет. Я и сам выглядел так же, но мне не приходилось на себя смотреть.
- Ну, а если это я?
На вид ей было лет десять-одиннадцать. Интуитивно я чувствовал, что эта цифра очень близка к ее настоящему возрасту. Поскольку предполагалось, что она разбирается в медикомеханике, я мог и ошибаться. Она кое-что сделала с собой, но, конечно же, невозможно было сказать, насколько серьезными эти изменения были. В основном, похоже, они относились к косметике. На голове волос у нее не было. Она заменила их на веер из павлиньих перьев, которые все время падали ей на глаза. Кожа с головы была пересажена на икры и предплечья, и там росли длинные струящиеся волосы светлого цвета. Судя по очертаниям ее лица, я был уверен, что на ее черепных костях были следы напильника и подкладки из костяной массы в местах, где она хотела его подправить.
- Мне сказали, что ты немного разбираешься в медикомеханике. Понимаешь, этот глаз...
Она фыркнула.
- Я не знаю, кто сказал бы вам такое. Я о медицине знаю чертовски много. Я не какой-нибудь заурядный кустарь. Пошли, Малибу.
Она привстала, и выдра стала поглядывать на нас по очереди. Я не думал, что ей хочется покинуть бассейн.
- Подожди минуту. Извини, если я тебя задел. Не зная о тебе ничего, я готов признать, что ты, должно быть, знаешь о ней больше, чем кто-либо в городе.
Она снова уселась, и ей, в конце концов, пришлось улыбнуться мне.
- Значит, вы в безвыходном положении, так? То есть: я и никого больше. Дайте, попробую угадать: вы в отпуске, это ясно. А из-за недостатка времени или денег вы не можете вернуться в Последний Шанс, чтобы обратиться к профессионалу.
