— Справочная космопорта слушает. Чем я могу помочь вам, сэр?
— Чего это ты там еще затеял? — раздался со стороны кровати недовольный, сонный голос.
Но я не обратил на это никакого внимания.
— Меня интересует "Молния", — сказал я. — Она уже стартовала?
— Разумеется, сэр. В 08:30. Старт задержался на полчаса.
— Спасибо, — пробормотал я и положил трубку.
— Ну что, ты уже кончил? — поинтересовался все-тот же ворчливый голос из-под одеяла.
Но мне и этого было мало.
Я набрал другую комбинацию цифр, оказываясь лицом к лицу с другой привлекательной девушкой. Она, подобно красавице из справочной службы космопорта, тоже была блондинкой, но в отличие от нее оказалась более привычной к общению с не вполне одетыми абонентами. Или же, возможно, у нее были более либеральные взгляды на жизнь.
— Коммутатор, — откликнулась она на мой вызов. — Доброе утро, сэр.
— И совсем не доброе.
— У вас неприятности, сэр?
— Да. Вы ведете регистрацию всех утренних звонков?
— Да, сэр.
— Вы звонили по номеру…, - я взглянул на укрепленную рядом с клавиатурой карточку и продиктовал номер, — сегодня в 05:30 утра?
— Одну минуту, сэр. Не вешайте трубку. — Она опустила глаза, сосредоточенно углубляясь в лежащие перед ней записи. — Да, сэр. Звонок по этому номеру был. Абонент ответил.
— Благодарю вас.
— А теперь ты дашь мне поспать спокойно? — холодно спросила Илона.
— Нет! — рявкнул я в ответ.
Я подскочил к кровати и сдернул с нее легкие покрывала. Она села, гневно глядя на меня. Она была красива, но эта ее красота казалась неуловимой. Женщина, как женщина, вроде бы все при ней — ноги, руки, грудь… — однако при кажущемся эстетическом соответствии все это было лишено подлинного смысла. Во всяком случае, я уже начинал ненавидеть ее.
— Ты хоть имеешь представление о том, что произошло? — продолжал разоряться я.
Она страдальчески поморщилась.
— Пожалуйста, потише. Ты не у себя на корабле, а тут орать не надо.
— Я уже никогда больше не попаду на корабль, — ответил на это я.
— Это почему же? — равнодушно спросила она.
— Я опоздал к старту, а тебе прекрасно известно, что это означает.
Услышав это она заметно оживилась. Снова натянула на себя одеяло, а затем безучастным тоном повторила мои слова:
— Ты опоздал к старту…
— Да. Черт возьми, Илона, что случилось этой ночью?
Она рассмеялась.
— Тебе лучше знать. Ты тоже принимал в этом самое активное участие.
— Но что случилось? Я же сам позвонил на коммутатор и попросил их перезвонить сюда в половине шестого утра. У меня должно было остаться достаточно времени, чтобы добраться до космопорта. Я позвонил туда только что, и дежурная уверяет, что они звонили сюда, и что абонент ответил.
Она снова рассмеялась.
— Как странно, дорогой. Кажется, я начинаю припоминать свой странный сон о том, как будто зазвонил телефон, и мне пришлось встать, чтобы ответить на звонок.
— Черт возьми! — выругался я. — Это очень серьезно. Неужели ты сама не понимаешь, что ты натворила?
— А при чем тут я? — возразила она. — Не забывай, что это была твоя мысль подзаправиться эйфорином, хотя я и предупреждала тебя о возможных последствиях.
— Но ты же уверяла, что уже принимала снадобье так много раз, что у тебя выработался иммунитет к его побочным действиям.
— Да неужели? Но вообще-то я уже так давно не была дома, а все мои запасы как раз и остались там. К тому же я слышала, что в таких случаях иммунитет постепенно ослабевает, и если человек потом снова решает употребить зелье, то переносит его даже еще хуже, чем тот, кто пробует эйфорин впервые в жизни. Выходит, что я и в самом деле встала и ответила на звонок.
— Илона, положение очень серьезное.
Она снова начала было смеяться, но затем передумала.
— Пойди в ванную, — велела она мне. — Там в шкафчике стоит пузырек с анти-эйфорином. Принеси мне его и захвати заодно стакан воды.
Я покорно отправился в ванную комнату и без особого труда разыскал пузырек с лекарством. Возвратившись обратно в спальню, я застал ее стоящей обнаженной перед большим окном, нежась в лучах пригревающего солнца.
— Единственный мой верный любовник — это солнце…, - блаженно пробормотала она, поворачиваясь ко мне.
Я глядел на нее в упор.
— Вот твой пузырек.
В ответ она лишь обреченно вздохнула.
— А это обязательно?
Я же тем временем уже начал тайно желать, чтобы действие наркотика длилось вечно, а горькое протрезвление не наступало бы никогда.
— Ну так что мне с этим делать? — спросил я.
Она ехидно усмехнулась в ответ.
— К сожалению, я слишком хорошо воспитана, что бы дать тебе исчерпывающий ответ на этот вопрос. — А затем добавила. — Но если уж ты настаиваешь, то капни в стакан три капли.
Я все сделал, как было сказано, и протянул ей бокал. Она поднесла его к губам, осушила залпом и слега поежилась. Затем выпустила из рук стакан, поспешно подошла к стулу, на спинке которого висел ее халат, и торопливо накинула его на плечи. Тяжелый черный материал скрывал ее тело от шеи до самых щиколоток. Лицо над наглухо застегнутым воротом казалось бледным и суровым.
— Одевайся, — приказала она. — И уходи отсюда.
И лишь тогда я вспомнил о том, что сам еще совершенно не одет, и разыскав свои брюки и рубашку, принялся торопливо натягивать их, повернувшись к ней спиной. Когда все было в порядке, я снова обернулся.
— Илона, — сказал я, — я в очень затруднительном положении.
— В крайне затруднительном, — согласилась она.
— Моя карьера…, - начал было я развивать свою мысль.
— Но ты же сам говорил, — холодно заметила она, — что работа астронавта тебе уже надоела. Что ж, зато теперь у тебя появилась замечательная возможность стать кем-нибудь еще.
— Но кем?
— Это твои заботы. — Илона подошла к ночному столику, вынула из пачки сигарету и раздраженно щелкнула зажигалкой, собираясь прикурить. Прищурившись, она разглядывала меня сквозь сизый дымок. — Меня они не касаются. Так что для начала проваливай отсюда, а потом уже можешь купить себе утреннюю газету и углубиться в рубрику с объявлениями "Приглашаем на работу".
— Но…
Она повысила голос.
— Я сказала, выметайся отсюда. И даже не мечтай о том, что я позволю тебе остаться здесь и стану кормить, поить и содержать за свой счет. Ты сам заварил эту кашу; вот сам ее и расхлебывай, если силенок хватит. Так что, крути педали, астронавт. Пошел вон!
Я же говорил медленно и подчеркнуто вежливо.
— Полагаю, ты не станешь возражать, если, прежде чем уйти, я воспользуюсь твоей ванной?
