Шло время, война не кончалась, Май подрастал и начал понемножку понимать, что мать отдает ему львиную долю еды. Теперь он протестовал, получая содержимое тайников. Однако мать уверяла, что она сыта, и отказывалась от доли, которую он упрямо выделял ей. Стыдясь и ненавидя себя, Май в конце концов съедал все без остатка.
Те, из враждебного мира, были повержены. Часть их - безнадежные фанатики - предпочла погибнуть. Остальные постепенно учились видеть мир не в кривом зеркале, как прежде. Наступила эра Гармонии. Это был мир, о котором еще никто не рассказал по-настоящему. А сейчас такая задача была возложена на Мая, и ее сложность неизмеримо возрастала оттого, что рассказывать надо было неведомым представителям неведомой планеты, открытой экспедицией после четырех больших циклов межзвездного полета.
В замкнутом пространстве поисковой капсулы, по-детски свернувшись клубочком, крепко спал одинокий Разведчик Май, с блеском окончивший Университет Контактов, впитавший в себя мудрость великих знаний. Май, выдержавший труднейший экзамен на право называться Разведчиком. Май, находившийся в зените зрелой молодости, безукоризненно владеющий собой, холодный и четкий в минуту действия, ясный и наделенный девственной чистотой помыслов, - совершеннейший продукт Общества, которое жило по законам Гармонии.
Он крепко спал в своей капсуле, которая описала уже множество витков вокруг единственного спутника, планеты, где экспедиция нашла жизнь, но пока что не сумела установить с нею Контакта. Поскольку же со второй задачей предстояло справиться именно Маю, выходило, что он потерпел неудачу.
Однако сейчас, выключенный наконец из действительности безмерной усталостью, Разведчик был далек от этих горьких мыслей. В его сознании сменялись картины прошлого. Он заново переживал ужас смерти, которая может обрушиться в любое мгновение, но неизвестно откуда, и муки голода, тяжкие для живого существа, ибо они отнимают у него волю и желание шить и действовать, но особенно жестокие, когда они терзают существо неразумное, лишенное еще защитной брони здравого смысла и надежд. Он вновь видел увиденное однажды и неискоренимо врезавшееся в детское сознание - живое еще и тем более страшное тело мужчины, разорванное бомбой. Перед его глазами опять пылали и рушились, чернея, как сухие поленья в огне, остовы многоэтажных домов. Он слышал звериные крики смертельно раненных и тихий, похожий на безнадежный ропот затяжного дождя, льющего бессонной ночью, плач тех, кто хоронил близких. Заново переживал Май мучительный стыд перед неспособностью превозмочь себя и не съесть то, что, он знал, по праву принадлежит матери. В тысячный раз он, уже юноша, кричал "нет!" смерти, которая холодила руки матери, и в тысячный раз радовался ее возвращению к жизни. Он повторял - как молитву, сказали бы мы - клятву всю свою жизнь делать все от него зависящее, чтобы не повторилась война, какими бы гордыми и звонкими названиями ни окрестили ее потом историки.
Такое бывало с Маем редко, но не однажды. Эта непостижимая для подавляющего большинства окружающих способность облекать в кровь и плоть, в живые звуки и ароматы мысли и чувства, которые они могли выражать в лучшем случае в словах, да и то бледных, невыразительных и почти мгновенно превращающихся в пепел, безжизненно сворачивающихся, как паутина в пламени спички, - этот редкий дар едва не помешал ему стать Разведчиком.
Воображение - бесценное преимущество художника перед остальными и проклятие его. Таково было заключение мыслящих машин-экзаменаторов после испытания на душевную полноценность. Разведчик должен руководствоваться в своих поступках логикой и здравым смыслом, вытекающими, разумеется, из Кодекса высшей морали. Эмоции - ненадежный спутник исследователя чужих миров. Между тем у экзаменуемого они преобладают над логикой...
И все-таки Фирн, которому принадлежало последнее слово, выбрал среди массы других Мая. Но он не сказал Разведчику почему.
А поисковая капсула, сделавшаяся на время спутником спутника загадочной планеты, продолжала свой беззвучный стремительный полет. Приближалось время нового - в который уже раз - выхода на прямую оптическую связь с планетой, время последней попытки установить Контакт с другим миром. На командном пункте было решено: если эта попытка также окажется бесплодной, Разведчик возвратится на борт, и корабль покинет пределы Системы.
В полностью отключившемся от действительности и жившем теперь самостоятельной жизнью сознании Разведчика роились, сменяясь, ослепительно яркие и, как удар током, осязаемые видения. Свернувшись по детской привычке клубочком, Май спал.
Примерно на половине пути к Системе, где находился теперь корабль, экспедиция натолкнулась на открытие, сущность которого нашла в конце концов свое выражение в формулировке Фирна:
- Можно считать доказанным, что произошло взаимное уничтожение двух миров. Видимо, их обитатели не смогли найти надежной формы установления Контакта, и это вызвало столкновение, повергшее за собою исход, трагический для обеих сторон... Впрочем, что касается причины столкновения, то это лишь мое предположение.
Мнение капитана разделили все, и, если отбросить объемистый отчет с результатами анализов на остаточную радиоактивность и многочисленных исследований другого рода, печальное открытие экспедиции было зафиксировано в бортовом журнале приблизительно в тех выражениях, в которых его определил Фирн. Практическим же выводом из этого явилась повышенная требовательность к каждому из членов экипажа в смысле верности букве Космического устава. Когда стал очевидным факт существования цивилизации на обнаруженной в чужой Системе планете, вновь подверглись тщательнейшей проверке разработанные еще в предполетной подготовке методы установления Контакта.
Перед стартом поисковой капсулы с борта корабля Фирн сказал Маю следующее:
- Что бы ни случилось, ты должен помнить в первую очередь об ответственности. Не исключено, что от тебя будет зависеть судьба не только твоя, но и всей экспедиции. Помни об открытии, которое нашло нас в пути. Конечно, поскольку это зависит от нас, в данном случае подобная трагедия повториться не может. Но мы обязаны смотреть в далекое будущее... Вдруг неудача нашей попытки насторожит или, что несравненно опаснее, испугает обитателей чужой планеты, и они проявят агрессивность если не по отношению к нам, то к новым пришельцам? Наша ответственность перед Разумом безмерна, потому что именно мы - инициаторы Контакта. Действуй только по Инструкции. Я тебе верю.
Май действовал строго по Инструкции, и ему не приходилось прилагать для этого особых усилий - требования Космического устава давно стали второй натурой Разведчика. И если после целого ряда сеансов связи с открытой планетой он ощущал огромное утомление, то лишь потому, что таким оказался характер его работы.
