- Собаки доброго человека чуют, - послышалось Сергееву, и он снова удивился, как хорошо понимается чужая мысль, если не прислушиваться к словам, а прямо принимать смысл подсознанием. Там, в цивилизованном мире, где разум основательно приглушил древние инстинкты, это получалось с большим трудом, а здесь подсознание выполняло роль настоящего переводчика.
Из деревни выбежали мальчишки, затоптались вдали, боясь подойти. Самых маленьких матери шлепками загнали под навесы и осторожно выглядывали оттуда, из полумрака. Молодые парни в одних только набедренных повязках, что-то копавшие деревянными мотыгами, схватили длинные копья и застыли на месте. Посередине небольшого хлебного поля, желтевшего ровным квадратом, стояла девушка в чем-то белом, накинутом на плечи, В одной руке у нее была кривая кремневая пластина - серп, другой она держала длинную прядь волос, закрывая ими лицо.
- Это Лю, моя внучка, - сказал старик, показав на девушку. И обвел рукой, словно представляя гостю все вокруг. - Вот смотри сам, так мы живем. А Великий охотник не хочет жить как все.
Он прошел к большому костру, тлевшему посередине деревни, сел на обломок дерева и показал черной своей рукой на такой же обломок, лежавший по другую сторону костра, приглашая сесть.
Долго они сидели так, смотрели, друг на друга, улыбаясь понимающе, как два заговорщика. Старик думал о том, что он уже стар и скоро совсем уйдет, но не может умереть, пока не докажет людям, что Великий охотник не прав, иначе люди послушают его, перестанут сеять съедобную траву, строить жилища и начнут метаться по земле, как дикие звери, и наполнятся злом, как звери, и люди других родов будут бояться людей Великого охотника, бояться и ненавидеть. И рано или поздно на них начнут охотиться, как на диких зверей, и племя исчезнет, проклинаемое всеми. Не может племя жить вне других племен, не может человек жить без любви к человеку, к своему полю, к своей реке, к дому своему...
Старик оглядел поле, и реку, и березовое редколесье неподалеку, вздохнул и сказал уже вслух:
- Племя, живущее по-звериному, не племя, а стадо...
Сергеев кивнул, хорошо поняв и его мысли, и его слова.
Между тем солнце припекало, и Сергееву в его плотном металлизованном скафандре, обязательном для перехода сквозь время, становилось жарковато. Но снимать его техника безопасности не разрешала, поскольку только по этому скафандру человек, затерянный в веках, может быть найден и спасен. Он расстегнул ворот, сказал тихо, прижав ларингофон пальцем:
- Коля, я тут, в деревне, в двух километрах к югу. Не беспокойся.
- Зачем он вас увел? - спросил Коля.
- Думаю, ему надо было доказать, что его племя - это добрые люди...
Он глянул на старика и удивился: тот внимательно слушал, наклонив голову, и кивал удовлетворенно, словно все понимал. "А может, он и в самом деле понимает? - подумал Сергеев. - Цивилизация многое дала человеку, но многое и отняла, точнее, заглушила. Например, сферу предчувствий, возможность интуитивных взаимопонимании. У человека в мозгу 15 миллиардов нейронов, из которых больше трех четвертей всегда спит. Спит ли? Эволюция не могла создать бездействующий орган. И у этого старика - те же 15 миллиардов нейронов. И возможно, у него, еще не оглушенного голосом всегда логичного разума, все 15 миллиардов активно работают, предчувствуют, предугадывают, позволяют узнать такое, о чем люди будущего, оснащенные машинами времени, лучеметами, высочайшей технологией, даже и не догадываются..."
И тут ему представилась возможность убедиться в этом своем предположении. Старик вдруг забеспокоился, привстал и крикнул тревожно, что Сергеев понял как сигнал, предупреждающий о какой-то опасности. Женщины, успокоившиеся было совсем и высыпавшие на поляну, снова начали загонять ребятишек под навесы. Мужчины и парни, похватав топоры и копья, сгрудились за спиной старика, опасливо поглядывая на Сергеева.
- Люди Великого охотника! - крикнул старик, показывая на едва заметную толпу, вьющуюся по-над рекой.
И только тут Сергеев расслышал крики. Через мгновение он увидел десятерых парней. Они бежали к деревне, воинственно размахивая топорами. Он узнал их: это были те самые дикари, что нападали на старика. Сергеев шагнул им навстречу, поднял лучемет и пересек тропу огненной чертой.
Тишина повисла над деревней. Люди, стоявшие за спиной старика, сгрудились плотнее, с ужасом наблюдая, как дымится черная полоса земли. Нападавшие разбежались, попрятались за кусты. Только один, коренастый и сутулый, с короткой рыжей бородой, стоял перед дымящейся полосой. Он оглядел ее внимательно и пошел направо, к реке. Обогнул полосу по сырому лугу и направился к костру.
Теперь Сергеев хорошо разглядел его: жилистые волосатые руки, набедренный пояс из толстой жесткой кожи, на котором болтался короткий кремневый нож с костяной рукояткой, на шее - ожерелье из семи или восьми острых длинных клыков какого-то зверя. В одной руке этот человек сжимал лук и три стрелы, другой придерживал на плече толстое древко тяжелого короткого копья.
- Зачем чужой пришел в деревню?! - выкрикнул он угрожающе и приподнял на плече копье.
- Он - добрый человек, - сказал старик.
- Чужой не может быть добрым человеком!
- Ты смел и силен. Великий охотник, но ты ошибаешься.
- Чужие хороши лишь тогда, когда делают то, что я велю.
- Опять ты за свое, - примирительно сказал старик.
- Да, за свое! - с вызовом выкрикнул Великий охотник. - Когда человек делает все, как ты и твои люди, он ничего не умеет. Я - только охотник, и я хороший охотник, лучше всех вас. Меня все боятся. Каждая деревня дает мне еду и ночлег у костра, чтобы я отгонял зверей. Сейчас у меня столько людей, сколько пальцев на руках, и каждый умел и бесстрашен, как я сам. Будет еще столько. Все мужчины этой деревни пойдут за мной. Нам не надо будет сеять съедобную траву, добывать кремень, мастерить топоры и луки. Все это сделают люди других деревень. И мы возьмем эти топоры и луки, получим лучшую еду. Мы все будем охотниками, а они будут работать, чтобы мы могли их охранять...
Он говорил громко и выразительно, явно в расчете на то, чтобы пришелец понял и устрашился.
- Ты ошибаешься, - тихо сказал старик. - Люди, разучившиеся копать землю, ходить за скотом, жить жизнью деревни, забудут, кого и зачем им охранять. Они будут охранять лишь самих себя, свои особые права, и скоро люди Великого охотника станут для людей деревень хуже диких зверей. Наступит время бед и разорении. Ты опасен...
И тут случилось то, чего Сергеев, напрягавший все свое умение, чтобы понять смысл дискуссии, никак не ожидал. В мгновение охотник перехватил копье и яростно метнул его в старика. Почти сразу люди, стоявшие за спиной старика, метнули свои копья, но охотник каким-то образом увернулся от них, подхватил с земли сразу два, выпрямился ухмыляясь.
