Говоря это, Веня вдруг подметил, что время от времени Николай очень короткими, но профессиональными взглядами посматривает на его зубы. Да и потом Вене не раз случалось ловить эти короткие взгляды, от которых, сразу понятно, не мог укрыться ни один зубной изъян. Это было не слишком приятно, но что делать, если род занятий накладывает на человека определенный отпечаток.
Зато пиво было добрым, непревзойденным датским «Карлсбергом», уместным, разумеется, не только в Копенгагене, на его исторической родине, а вообще в любой точке земного шара. Стоматолог сделал внушительный глоток, собрался с мыслями и сформулировал: здесь, где они встретились и пьют пиво, официально все-таки Испания.
Но с другой стороны, по словам Николая выходило, что это не так, или не совсем так. Потому, что местные жители-каталонцы многие века считают свои края вполне самостоятельной страной, столица которой не надменный кастильский Мадрид в центре Испании, а родная каталонская Барселона. Это огромный и прекрасный город на берегу Средиземного моря неподалеку от Салоу.
— Да ты его уже видел, — спохватился тут Николай. — Должен был видеть. Хотя бы сверху, когда подлетал к аэропорту.
— Сверху видел, — ответил Веня, — но только чуть-чуть. Я, понимаешь, не у окна сидел.
— Ты должен туда поехать, — сказал Николай значительно. — Обязательно! Барселона это Барселона. Но все-таки жаль, что не у окна сидел.
— Завтра еду, уже записался на экскурсию.
— Молодец! Начинаешь обживаться в Каталонии, — похвалил Николай. — А о чем я до этого?
— Ты что-то такое говорил про надменный кастильский Мадрид.
— Правильно, надменный, — повторил Николай.
Снова поймав утерянную было мысль, стоматолог продолжал: к живущему в надменном кастильском Мадриде королю Испании Хуану Карлосу I каталонцы, правда, относятся не без уважения, поскольку первое, что сделал монарх, вступив на престол, так объявил каталонский язык официальным языком Каталонии. Чего в давние времена генералиссимуса-диктатора Франко не было.
Вместе с тем, слушая Николая, Веня понял, что уважение к Хуану Карлосу I надо считать достаточно сдержанным — из-за того, что вторым официальным языком наряду с каталонским остался также и испанский. А это, как ни крути, все же задевает гордое каталонское самосознание.
Затем, уже перебравшись с познавательными целями в другой бар, два новоиспеченных друга сошлись на том, что каталонский сепаратизм миролюбив и добродушен, а потому для них, двух россиян, отдыхающих в Каталонии, не должен иметь никакого значения. Главное, чтобы Средиземное море было теплым, небо безоблачным, солнце ярким, а пива много и разного.
Как раз в этот момент они пили уже не датский «Карлсберг», а бельгийское «Стелла Артуа», такой же прекрасный напиток, вполне подходящий для любого другого государства, и Каталонии в том числе.
Однако, проявив снисхождение к каталонским сепаратистам, оба отдыхающих россиянина затем единодушно и безоговорочно осудили террористов-басков, представителей другой народности Пиренейского полуострова, требующих полного отделения своих земель от Испанского королевства. Об их замыслах и преступных деяниях оба, конечно, были в курсе — по сообщениям в теленовостях и публикациях в газетах.
Появились, конечно, и другие темы, достойные обсуждения.
— А ты, Веня, не стоматолог, — со значением сказал Николай в третьем или четвертом баре и в который раз бросил короткий взгляд на Венины зубы. — Чувствую, что не стоматолог!
— Чувствуешь правильно, — ответил Веня. — Потому что я компьютерный верстальщик.
— Компьютерный кто?
— Компьютерный верстальщик, московский еженедельник «Вольный вечер». Ну, понимаешь, газета о развлечениях, отдыхе после работы и всяких там культурных мероприятиях.
— Это, надо понимать, ты вроде как журналист или все-таки нет? — с сомнением спросил Николай.
— Это надо понимать «компьютерный верстальщик», — ответил Веня и терпеливо стал разъяснять, чувствуя, что стоматолог не понял: — Журналисты тексты пишут, и только. А я работаю с макетом журнала. На компьютере. Представляешь, передо мной на экране полоса…
— Что-то не догоняю, — перебил его Николай. — Что это за полоса? Помехи, что ли, на экране?
— Ну, если не знаешь, полоса — это журнальная страница. Так ее называют. И когда полоса на экране, все в моих руках: сюда картинку, сюда заголовок, сюда текст, а сюда еще одну картинку. Чтобы полоса… ну, журнальная страница, получилась красивой и людям захотелось ее прочитать, когда они даже они еще не знают, о чем прочитают. А прочитают — и будут знать, где и как им отдохнуть… вольным вечером.
Веня немного подумал и честно добавил:
— Правда, макет придумываю не я, а арт-директор, но во время работы я то и дело его поправляю. Творчески. Понимаешь? Потому что у него бывают заскоки. У арт-директора.
— Понимаю, — сказал Николай, тоже немного подумав. — И уважаю. В любом человеке я прежде всего ценю творца, а ты, Веня, творец. Хотя, конечно, и не стоматолог, — добавил он, чуть помолчав.
Завершился этот первый для Вени заграничный вечер неизвестным, но крепким спиртным напитком, за европейские деньги купленным на паях со стоматологом в супермаркете. Распит он был уже прямо на пляжном песке, в непосредственной близости от набегающих на него легких волн Средиземного моря.
Когда напиток, как и все на свете хорошее, закончился, Николай осмотрел в ярком свете каталонской луны Венины зубы уже не мельком, а самым внимательным образом и заручившись его разрешением. Затем, сокрушенно покачивая головой, стоматолог взял со своего нового друга клятву: в любое удобное для него время Веня обязательно приедет в подмосковный город Химки, чтобы поставить две пломбы из очень качественных композитных материалов.
Естественно, по дружбе. Иными словами, за счет какого-нибудь из Колиных стоматологических заведений.
Наконец, друзья обменялись номерами домашних телефонов, обнялись на прощание, и Николай стал удаляться в свой отель «Негреску Принцесс», где его поджидали жена Лариса и двоюродная сестра жены Маргарита. Веня уже был в курсе, что совместно с ними Николай и отдыхал и что обе дамы успели надоесть стоматологу хуже горькой редьки. Освобождаться от их общества и опеки, чтобы вот так, в одиночестве, побродить по славному городу Салоу, Николаю, как он честно признался, удавалось не часто.
Уже отойдя на некоторое расстояние, стоматолог обернулся, окликнул Веню и со значением молвил:
— Химки Химками, пломбы пломбами, но чувствую, Венька, мы с тобой еще и здесь повстречаемся.
