Через несколько минут, когда ситуация не изменилась ни на йоту, и стало не хватать терпения, я постучал в стекло кабинки. Но это не дало ни малейшего эффекта. Номер, набираемый девушкой, стоящей у автомата, имел, повидимому, несколько десятков цифр, ибо, спустя еще одну минуту, она так и не закончила его набирать. Я обошел будку и присмотрелся к молодой особе. Указательный палец любительницы поболтать по телефону намертво торчал в отверстии "восьмерки" на номеронабирателе гипсового аппарата, а каучуковая рука ритмично вращала диск туда и назад. Вторая рука манекена была нераздельной частью трубки, та же - через массу, окрашенную в цвет человеческой кожи - была спаяна с левым ухом девицы. При всем этом глаза девушки глядели на аппарат осмысленно, а ее живое лицо выражало то собранность, то, через какое-то время, нетерпение, что в результате давало чудовищный эффект.
Отходя по направлению к своей фабрике, я еще бросил взгляд на фигуру второй пластиковой девушки, туфли которой вытоптали в разогретом асфальте след в виде большой подковы, отмечая путь ее многочасового топтания в ожидании возможности поговорить по телефону.
На пол-дороге к фабрике я встретил Райяна Эльсантоса, своего знакомого по работе.
- Мы опаздываем, Карлос, - сказал он совершенно естественным голосом, протягивая мне свою искусственную руку.
Я же склонил голову, чтобы глянуть на часы. Но в стрелки всматривался несколько секунд не для того, чтобы узнать точное время, так как работа была самым последним делом, о котором я в данный момент мог мыслить трезво: мне хотелось скрыть нерешительность, граничащую с испугом, которая должна была появиться на моем лице, когда я увидал Райяна. Дело в том, что он подобно иным прохожим, движущимся по обеим сторонам улицы - состоял из резины и пластмасс. И выглядел он даже хуже остальных. Райян приезжал на работу со станции Кройвен-Центр, так что по дороге он должен был много чего насмотреться.
- Все в порядке? - невинным тоном спросил я у него.
- Пойдет.
- В центре ничего интересного нее происходит?
- Все как обычно, - буркнул тот сонно. Неожиданно он зевнул так сильно, что на какое-то время я даже засомневался, сможет ли он своими силами вернуть челюсти искусственного протеза в начальное положение. - А чего у тебя слышно?
- Я спрашиваю не про то, как у тебя дела.
- Тогда о чем же ты спрашиваешь?
- Ну, чего ты видел, когда ехал сюда?
- А чего я мог такого видеть? - Его лицо было навечно стиснуто в мину, которую придал ему пресс. - Разве что-то случилось?
Я молчал. По мере того, как мы удалялись от метро, местность принимала все более неестественный вид. Настоящие пальмы и пинии уступали место паршивым имитациям из пластмассы. Дешевые эрзац-муляжи появились и во всех конструкциях, выстроенных по обеим сторонам улицы, вытесняя солидные материалы. Мы как раз проходили мимо картонной мастерской по ремонту автомобилей. Собранные на площадке корпуса разбитых машин были сделаны из пропарафиненной бумаги. Даже во внешнем виде домиков, что стояли в подозрительно цветастых палисадниках, я постепенно находил все большие произошедшие за ночь изменения. У первых домов были обычные, кирпичные стены, следующие уже были на тяп-ляп сколочены из фанеры, у последних же не было даже окон и дверей - одни лишь контуры, нарисованные краской на листах картона. Проходя мимо таких "домиков" я оглянулся и застыл.
Я увидал обратную сторону, изнанку всего того, на что до сих пор глядел со стороны линии электрички. Во всех удаленных от станции домах не было задней стены. Провалы эти (невидимые для кого-нибудь, глядящего в восточном направлении, где располагалось озеро) открывали внутренности домов, заполненные, чаще всего, конструкциями, подпирающими фальшивые стенки. Подпорки эти удерживали в вертикальном положении искуственные фасады, выстроенные и до мелочей отделанные лишь с той, по-видимому, целью, чтобы наблюдатель, глядящий из окна поезда, не отличил их от настоящих.
У меня сложилось впечатление, что все, скрытое псевдо-стенками, уже не имеет никакого значения. Леса и помосты, спрятанные внутри, иногда принимали вид этажей, коридоров и квартир, заставленных дешевой мебелью, где то тут, то там виднелись куклы, изображающие людей. Начиная с половины расстояния между железнодорожным полотном и идущим параллельно ему берегом озера все застройки имитировались различной величины макетами, выставленными фасадами к дороге.
Я несколько минут простоял рядом с пальмовым стволом, смонтированном из консервных банок, под бумажными листьями лимонного дерева, на пластиковых ветках которого висели пустые желтые шарики. Когда я глянул вдаль, на апельсиновые деревья, во мне уже не было уверенности, стоят ли они там на самом деле, или же это всего лишь цветная картинка, изображающая пригородные виллы и намалеванная на щите.
И все это время Райян пристально вглядывался в меня.
- Что с тобой? - наконец спросил он. - Заболел?
- Как раз размышляю над этим.
- Чудненько! А ты знаешь, который уже час?
- Оставь меня в покое.
Тот переложил папку из под левого протеза под правый и приблизил свою маску к моему лицу.
- Видно, что-то у тебя все же не в порядке, потому что выглядишь ты ужасно.
- А ты сам... если бы на себя посмотрел!
- А что, чем-то вымазался?
Он вытащил из кармана прямоугольную картонку и погляделся в нее стеклянными глазами. Когда он выглаживал волосы куском расчерченной линиями жестянки, парик сдвинулся ему на маску лица. Райян тут же поправил его. Более всего меня изумлял тот факт, что он разговаривал нормальным человеческим голосом:
- Совершенно не было времени расчесаться.
- Ну а было время хоть раз оглядеться в вагоне или на улице?
- Слушай, в конце концов, ты скажешь, что ты имеешь в виду?
- Нет, это ты мне скажи, - завопил я, - ты их тоже видишь или нет?
Он перепугался.
- Что?
- Все эти чертовы декорации!
Он уставился в землю.
- Вижу, - сказал он после короткого раздумья. На нем была рубашка без единой пуговицы, навечно приклеенная к искуственному телу. - Да, честное слово, Карлос, я тоже их замечаю. А отвратные какие! И целыми днями человека преследуют.
- Не целыми днями, а только сегодня, с самого утра.
Он даже головой не пошевелил, только уселся под картонным забором на земле, посыпанной зеленым порошком, что издалека наверняка выглядело так, будто кто-то присел на подстриженом газоне. Внезапно он о чем-то вспомнил, покопался в портфеле и подал мне пустую бутылку из под коньяка. Я его не понял и, ни о чем не думая, опустил бутылку под ноги.
На отдаленной линии затарахтел поезд. Когда я вновь поглядел на Райяна, тот держал горлышко бутылки возле своих резиновых губ и двигал гортанью.
