Александр Борянский - Основатель службы «Диалог»

Он прижал указательный палец к специальной пластинке, реагирующей только на его пальцы, замочки щелкнули, и содержимое «дипломата» сделалось доступным. Много бы дали Контролеры, чтобы хоть разок заглянуть в недра этого «дипломата». «Дипломат» Андриевского — это стало для них тем же, чем были бы, допустим, дневники Александра Македонского для историков прошлого. Хотя что в них, в его дневниках, — пустое хвастовство и назойливое желание сделать весь огромный мир своей собственностью.

Михаил приподнял крышку своего хранилища. Личные дела, карты пространственно-временных плоскостей, диаграммы темпоральных вихрей. Всего сорок три инфордиска. Он по привычке перебрал их пальцами. Внутренняя сторона «дипломата» представляла собой небольшой Экран. А в специально предусмотренной ячейке в левом нижнем углу — красный обруч из эластичного материала и на нем маленькие буквочки: «Ковбой-5». В последнее время эта ячейка пустовала, лишь три дня назад ее, наконец, удалось заполнить.

Михаил посмотрел на часы. Сутки незаметно просочились между пальцами и остались позади. Нельзя терять время — это то немногое, чем стоит дорожить. Часы… Такая относительная, странная, лицемерная, можно сказать, штука, — а все-таки работает. Удивительно!

Он закрыл глаза. Как все зыбко, как все относительно, неопределенно в этом мире. Люди смотрят на одни и те же предметы, а видят в них каждый что-то свое, каждый чувствует по-своему. Нет одной и той же любви, одной и той же жалости, одной и той же грусти. Одной и той же ненависти. Иногда бывает так неуютно в этом царстве неопределенности и так хочется зажмурить глаза. Все же жителям старых плоскостей в чем-то проще: жесткие, общепринятые нормы сковывают их, давят, но не обременяют этой ужасающей свободой выбора. Обязательное, одно на всех мировоззрение оскорбляет мозг, но освобождает от тяжелейшей работы создания собственной, ни на что не похожей системы взглядов, собственной философии.

Он протянул руку и ласково погладил бок «дипломата». Достал один из дисков, повертел в ладони, нашел в корпусе «дипломата» щель и втолкнул его туда. Экран посветлел, и на нем в верхнем правом углу проступила стилизованная под средневековье буква Д. Затем в центре Экрана медленно проявилась надпись:

№ 186

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

БОЛОТНИКОВА ИВАНА ИСАЕВИЧА

(? - 1608 г.)

Россия

пл. 7/XVII — ак 6,8

Беглый холоп князей Телятевских,

набольший воевода царя Лжедмитрия-2,

предводитель так называемого крестьянского

восстания Болотникова 1606 г.

На лесной опушке на развилке трех дорог лежал камень. На камне было написано: «Направо пойдешь — до града Мурома дойдешь, прямо пойдешь…» и так далее. Ну, в общем, почти как в сказке.

На камне сидел Франсуа Бенью и, устало склонив голову, думал свою невеселую думу.

«Черт побери! — думал Франсуа Бенью. — Сколько можно!»

В самом деле: посмотреть, вроде все так просто — Андриевский Михаил Игоревич, 75 лет, доктор медицинских наук, психотерапевт высшего класса, основоположник учения «диалог», семь раз судим за нарушение 5 Закона Плоскостных правонарушений, шесть раз за незаконное пользование закрытой Визой.

А на самом деле все это далеко не так просто. На самом деле это ведь целая эпоха для Контрольной Службы и лично для Франсуа — Андриевский Михаил Игоревич. Ведь даже в списке сотрудников Контрольной Службы напротив фамилии Бенью стоит: «41 год, специалист по М. Андриевскому». И все. И этим все сказано.

«Ну за что мне такой крест? — думал, сидя на камне, Франсуа Бенью. Такой тяжелый и такой упрямый крест».

Три дня Бенью не может найти человека. Человек перепрыгивает себе из одной плоскости в другую, а Бенью не может его найти ТРОЕ СУТОК. Профессионал Бенью. И ведь это не в первый раз.

Он покатал правой ногой по земле камешек. Встал и с силой отфутболил его в сторону. Огляделся. Интересная вообще-то дорога. Можно просидеть здесь, на камне, неделю, и ни одна живая душа мимо тебя не проскачет, не проедет. А попробуй перепрыгни, не сходя с места, в плоскость 7/XXII или, скажем, 8/XXII — и окажешься под колесами какого-нибудь «Бронтозавра». Завидное постоянство: дорога проходит через весь пространственный срез.

Из леса, щурясь от внезапно ударившего в глаза солнца, вышел высокий светловолосый молодой человек и направился к Бенью. Бенью недовольно оглядел его с ног до головы.

— Малость спутал координаты, пришлось поблуждать в лесу, извиняющимся тоном произнес человек. — А я после того, как чуть под самострел не попал, по лесам хожу осторожно.

— Ну? — прогудел Бенью.

— Кстати, сразу спрошу: зачем я понадобился здесь собственной персоной, почему не поговорить на расстоянии?

— Потому что с этой минуты я запрещаю все сообщения по межплоскостной связи. Он вполне может нас слушать.

— Не дьявол же он в конце концов! — Молодой человек улыбнулся.

— Вы, Иванчук, вообще когда-нибудь ловили Андриевского?

— Пока не довелось.

— Ну вот.

— Понял, — сказал Иванчук.

— Итак?

— Итак, пока особых достижений нет. Лишь в плоскости 56/X-РТ 7,0 обнаружен затухающий фланирующий след, но не от «Ковбоя», а от «Скорохода». Возможно, нарушитель уже найден, я не успел получить этой информации.

— Вы будете моим связным, Иванчук. На связь выходить каждые два часа. Закодируйте себе координаты нашей следующей встречи. И больше не ошибайтесь: там кругом острые скалы и глубокие ущелья, — я могу вас просто не дождаться.

Бенью встал и еще раз взглянул на камень. «Направо пойдешь, налево пойдешь…» Богатыри великорусские, а дать бы вам тридцать семь и еще пятнадцать плоскостей, интересно, что бы вы выбрали?..

«И вор сей Ивашка Болотников велит боярским холопам побить своих бояр, жен их, вотчины и поместья им сулит, шпыням и безыменникам-ворам велит гостей и всех торговых людей побивать, имение их грабить, призывает их, воров, к себе…»

Вор Ивашка Болотников… Вор Ивашка Болотников… Вор Ивашка Болотников… — звучало на все голоса в этот день под стенами тульскими в лагере государя Всея Руси Василия Шуйского.

«И возложил на нас Господь вора сего Ивашку Болотникова укоротить».

А внутри крепости, в светлой горнице задрожали стены от зычного выкрика невероятной силы и страсти:

— Кня-аз-зь!..

Князь Андрей Телятевский еле заметно вздрогнул.

— Не шуми, воевода, — промолвил князь. — От крику не шибко проку-то будет. Дело былое, чего поминать-то?