— Ты что это? — встревожился «Ваня». — Эй, Булкин, не хами!
— А вот тебе… а вот тебе! — прикрикивал Витька озлобленно.
Когда «Ваня» подоспел, он уже поставил киянку на место и усиленно вытирал мокрый лоб рукавом спецовки.
— У меня да не полезет? Еще как полезет!
После беглого изучения предмета «Ваня» понял, что Витьке удалось невозможное: совместить несовместимое.
До него начал доходить смысл великого назначения человека в мире машин и механизмов.
* * * *
Шло время.
"Ваня" исправно посылал на Кольцо отчеты с помощью узконаправленного передатчика. Информация передавалась через систему станций-ретрансляторов. Процесс этот был довольно длительный, и года три «Ваню» не трогали. Давали время на вживание и обрастание связями.
За эти три года «Ваня» досконально изучил современную земную технологию. В его активе было два десятка рацпредложений, говоривших о незаурядности молодого технолога. Он стал лучшим итээром по министерству, а следствием этого явилось его выдвижение в резерв директора: «Иванов» уже котировался на должность начальника отдела.
Его стали называть Иван Иванычем, отчего он смущался. Народ уважал его за эрудицию и скромность, за мягкий нрав, что всегда особенно ценится в крепышах под два метра ростом. В «Ване» было метр девяносто восемь, и двухпудовку он легко выжимал двадцать раз. Левой рукой. После чего объяснял: "Тут все дело в технике". - и уходил играть в баскетбол, где уже приходилось попотеть. Ребята в команде не уступали ему ни в росте, ни в весе.
Связь с Кольцом, наконец, наладилась, но была она нерегулярная и больше напоминала переписку между двумя бюрократами. "Просим уточнить параметр зю в подпункте 3.4.1.5. третья строка сверху". "На ваш запрос касательно параметра зю в подпункте 3.4.1.5 третья строка сверху пятое цифровое обозначение слева после знака равенства ничего нового добавить не имею". И даже такая связь почему-то тяготила «Ваню».
Он попал в тот жизненный ритм и те условия, которые его устраивали. Работу свою он любил и чувствовал в ней большие потенциальные возможности. К общежитию, в котором проживал, «Ване» было не привыкать, поскольку детство и юность, как и все его сограждане, он провел в государственном интернате с куда более суровым режимом. Раньше он и не подозревал, что может быть такое общество, где не будут тебе подставлять ножку или подталкивать в спину, когда ты оступился, а, наоборот, — помогут выровнять крен. Теперь он жил в таком обществе. И потому у него частенько возникали самые что ни на есть вольнодумные мысли. Это было очень и очень чревато, и он это прекрасно понимал.
Но пока работал, не давая поблажки ни себе, ни другим. Вот чего он не любил, так это нарушения технологической дисциплины. "Почему нас бьют японцы? — говорил «Ваня». — Да потому, что если, скажем, на сушку положено 26 часов, вынь да положь эти 26 часов! Ни секундой меньше. И ни секундой больше. Тогда будет и качество, и гарантия. Внятно объясняю?" И, как представитель авторского надзора, самолично браковал внешне годные узлы. На брак у него было какое-то верхнее чутье.
Сложилось так, что на совещания к главному технологу Панацееву обычно приглашался не начальник отдела Полумякин, а «Иванов», ставший на четвертом году службы руководителем группы. Между Панацеевым и «Ивановым» возник личный контакт, особо ценимый делателями карьеры. Это не осталось незамеченным, поползли жиденькие слушки насчет "любимчиков, везунчиков и прыгунков". Когда же, неожиданно для многих, после пяти лег службы «Иванова» утвердили в должности начальника отдела, слушки стали жирнее, ядовитее и масштабнее.
Полумякина, растерявшего всякую квалификацию, спихнули на общественную работу с повышением оклада. Как водится, у него тут же нашлись ярые защитники. Это были, в основном, старожилы, в знак протеста покинувшие отдел. «Ване» пришлось заняться кадровым вопросом.
Начальнику ведущего отдела не к лицу было ютиться в насквозь прокуренном и шумном молодежном общежитии. Из фонда директора, изрядно потрепанного горисполкомом, «Ване» выделили однокомнатную квартиру с видом на площадку отходов производства филиала ВНИИ «Точприбор». Счастливый новосел завез сюда шикарную японскую "жилую комнату", по случаю дороговизны купленную довольно свободно.
Теперь он не знал отбоя от разведенок и матерей-одиночек. Одна из последних, красивая Рита, раскипятилась не на шутку, но «Ваня» воли себе не давал. Он был однолюб. Его тайную любовь звали Наташей. Она работала в конструкторском бюро этажом выше, и при встрече они уже вежливо здоровались. Всякий раз после этого у него начинало бешено колотиться сердце. Затем нападала тоска, потому что Наташа нравилась очень и очень многим молодым людям. Чересчур многим. Но никому не отвечала взаимностью.
Когда «Ваня» покидал Кольцо, ученые доводили "до ума" систему устойчивой космической видеосвязи. Этот вид связи сопровождался огромными энергозатратами и должен был применяться лишь в экстренных случаях. Настолько экстренных, что избави от них бог! Поэтому у «Вани» и мыслей не возникало, что с ним могут связаться таким способом.
Лежа на диване, он читал в подлиннике труды рано почившего Римана, когда посреди комнаты спроецировалось, а затем как бы обрело плоть изображение довольно ухмыляющегося Эрэфа. Сейчас Эрэф одновременно находился и там, дома, и здесь, в гостях у «Вани» Видеопереносу подверглась верхняя часть туловища грузного руководителя. Очевидно, в операторской он сидел за столом, потому что руки со сцепленными пальцами располагались горизонтально, а когда он ими двигал, срезался правый или левый локоть. Несмотря на эту противоестественную для восприятия позу и радушный вид, Эрэф был грозен и опасен. Его цепкие глазки ощупали комнату.
"Ваня" поспешно сел и машинально потянулся застегнуть верхнюю пуговицу мундира, потом, чертыхнувшись про себя, опустил руку.
— Добрый вечер, руководитель, — сказал он. — С вашего позволения, я надену рубашку.
— Сиди, — остановил его Эрэф. — Не девица.
— Никак не ожидал вас увидеть. Ведь это же страшно дорого.
— Успокойся, — любезно сказал Эрэф. — Не из твоего кармана.
Вот такой он был — Эрэф, вежливо отбривал, культурненько. Знай, мол, свое болото, куличок.
— По доходам живешь, сынок, — спросил между тем Эрэф, — не воруешь?
— Да вроде не к лицу — я теперь начальник отдела, — конфузясь, ответил «Ваня».
— Прытко, прытко, должен предупредить — никаких левых доходов! У большинства агентов здесь, на Земле, почему-то вдруг развивается свойство, недостойное представителей Кольца: меркантилизм и стяжательство. В результате многие горят на взятках. А мы по их милости теряем из зоны наблюдения целые объекты. Так что заруби на носу — никаких махинаций. Платим мы вам очень прилично.
