В тот день Влад Яныч больше походил не на короля, а на лидера оппозиции, в самый патетический момент освистанного сторонниками. Или на Александра Матросова, в решительную минуту вдруг потерявшего намеченный дот. Словом, Влад Яныч был не в себе.
- Ке тал, Маньяныч! - бурно поприветствовал я.
- М-м-м... здравствуйте.
Он не воспрянул при звуке так любимого им испанского языка. Он отказался поддержать традиционную шутку. Он даже не заметил ее.
У всех теперь неприятности.
- Ну-с, что у нас новенького под прилавком? - я все еще пытался не обращать внимания на его растерянность, все еще удерживал легкомысленный тон, то есть рисковал, ибо он мог принять его за настырное панибратство, а это могло кончиться охлаждением отношений на многие месяцы. Это большая честь - иметь право на легкомысленный тон с Влад Янычем.
- Вот, пожалуйста, - он отстраненно указал на бездетективный прилавок, где, как всегда, реденько лежали Эптоны Синклеры, члены Союза писателей и тому подобная дребедень.
- Что, совсем ничего?
- Могу предложить томик Савинкова. "Конь блед". Две пятьсот. Древность первых лет перестройки.
- Значит, пусто, - с легкой досадой констатировал я.
- Так Бахтина и не приносили?
- Не приносили.
- Увы! - сказал я. - О, мне увы!
Я приготовился к отходной светской микробеседе, но тут лицо Влад Яныча исказила мелкая судорога. Глаза необычно вспыхнули, узенькая спина распрямилась. Он принял какое-то решение. Матросов, наконец, нашел свой дот, лидер оппозиции встал в оппозицию по отношению к оппозиции.
- Отчего же-с? - с напором произнес он. - отчего же так прямо-таки и увы-с, милостивый государь?
И осекся, и страдальчески поморщился, и тихо-тихо простонал сквозь зубы, как стонут при отвратительном воспоминании о вчерашнем.
Вообще-то кидаться словоерсами и милсдарями не в обычае у Влад Яныча. Он всегда корректен и лапидарен. Он даже легкомысленный тон обозначает чуть заметными движениями бровей и уголков рта. Я окончательно убедился: случилось что- то из ряда вон.
- Случилось что-то, Влад Яныч?
Он почти воровато огляделся по сторонам и жестом фокусника выложил передо мной томик. Старинный, кожаный, не раз уже читанный, с кое-где облетевшим золотым тиснением.
- Вот-с... то есть... вот, поинтересуйтесь!
Любителем прошловековых раритетов я себя считать не могу и Влад Янычу никогда таковым себя не репрезентовал. Во-первых, девятнашки жуть как дорого стоят, а во-вторых, двадцатый век мне как-то ближе. Так что я без особого восторга, скорее из вежливости, взял томик в руки, открыл первую страницу и прочитал:
"ГЕОРГЕСЪ СIМЪНОНЪ
Разследования комиссара Мъгрета
с иллюстрацiями французскаго художника Эжена Делобра
Отпечатано в типографии г-жи Панафидиной
Москва, Покровка
1876 годъ"
- Ишь ты, - сказал я. - Госпожи Панафидиной!
Влад Яныч пристально и нетерпеливо наблюдал за моей реакцией.
- Вы оглавление, оглавление посмотрите!
Я посмотрел оглавление. Оказалось, что г-жа Панафидина вознамерилась ознакомить г-д читателей сразу с несколькими произведениями знаменитаго беллетриста, из которых обращали на себя внимание романы "Мегрет и разбойники-апаши с Блошинаго рынка", а также "Мегрет и помощник его Лукас в поисках безпорочной девицы".
- Ишь ты! - хмыкнул я. - В поисках беспорочной девицы. Во дают хапуги новые русские! Я тут недавно детектив читал, фамилию забыл кто автор, но пятерку выложил, даром что переплет бумажный - так он роман Агаты Кристи передрал. Перевод омерзительный, с именами напутано, а так слово в слово. Но чтоб такое! Чтоб Георгеса Сименона... Чего-то я не дотягиваю - на что им?
Уперев фаланги пальцев в прилавок и равномерно покачивая головой в такт моим комментариям, Влад Яныч внимательно слушал. Пришлось продолжать.
- Это же просто глупо, Влад Яныч! Сименона знают все, его невозможно выдавать за старинного автора. Всякий сразу поймет, что это фальшивка, и...
- Это не фальшивка, - тихо сказал Влад Яныч.
- ... и ни за что... - тут до меня дошел смысл сказанного.
Я еще раз вгляделся в книжку.
- То есть как не фальшивка? Да ну что вы, Влад Яныч, вы подумайте сами...
- Это не фальшивка, - чуть громче повторил он. - Так невозможно подделать. Старая бумага, форзац, обтрепанность... и вот, посмотрите на корешке. Посмотрите!
Я посмотрел, ничего не увидел, но кивнул весьма понимающе.
- А?! - торжествующе сказал Влад Яныч. - Теперь видите?
- Мда, - ответил я. - Мда-мда-мда. Ничего себе.
- И потом! - Типография Панафидиной действительно существовала. Довольно по тем временам известная московская типография. Та же бумага, те же шрифты - такие сейчас специально надо было бы изготовлять для фальшивки...
- Ну-у-у, Влад Яныч, в наше время компьютерной верстки никакие шрифты не проблема.
- Компьютерной верстки?! Компьютерной верстки?! - чуть не завопил Влад Яныч. - Это вот по-вашему, компьютерная верстка? Да вы пощупайте, пощупайте! Он мне про компьютерную верстку рассказывает! Я вам говорю, что здесь натуральная плоская печать, а он мне про компьютерную верстку. Вот, правда, в каталогах эта книга не значится. Вот что странно.
- Что ж тут странного, это естественно, - сказал я. - А как же. Вот-вот.
- Ничего не вот-вот, Володя, - взвился кострами Влад Яныч, - ничего не вот-вот!
Он смотрел чуть в сторону от меня и при этом так гневно таращился, что я непроизвольно обернулся - кто же это там возмущает нашего дорогого Влад Яныча. Но сзади никого, кроме книг, естественно, не было.
- Что вы хотите сказать? Разве...
- Я хочу сказать, Володя, что хотя и нет книги в каталогах, она есть в списках изданий, вышедших из панафидинской типографии. Списки давно у меня лежат, достались по случаю. Так что новые русские их подделать не могли. Да и проверить можно, списки-то! У меня ведь не единственный экземпляр.
Я улыбнулся.
- Но ведь чушь, Влад Яныч! Ведь чушь! Как такое может быть? Вы, наверное, что-то не так прочли. Жорж Сименон - один. И комиссар Мегре тоже один. Вместе со своим помощником Лукасом.
- Там еще и Ганвиер имеется...
- Кто-кто?
- Жанвье. И заботливая мадам Мегрет, - с ядовитейшей улыбкой сообщил Влад Яныч кому-то сбоку и я опять оглянулся.
- Но что вы такое говорите. Ведь вы не можете не понимать, что это фальшивка. Сумасшедшая, гениальная, но - фальшивка!
- Зарегистрированная в 1976 году, - добавил Влад Яныч.
- Вы хотите сказать, что это чудо?
Влад Яныч наконец посмотрел мне прямо в глаза и со значением произнес:
- Я хочу сказать - началось!
* * *
Странное, невпопад слово. Смысл которого я пропустил тогда мимо сознания. Какое мне было дело до его "началось", когда передо мной выложили свидетельство настоящего чуда! Я был в грогги. Я испытывал ошеломление зеваки от чего-то жутко сенсационного, но зеваку лично не задевающего. Был суетливый, пьяноватый восторг от мысли, что вот, встретился, наконец, с чем-то этаким. Ну вроде как стать свидетелем встречи с инопланетянами. Зелеными и волосатыми. Мол, ух ты-ы-ы-ы-ы!!!
