Однако Клифф-Клаймер понял слова рыжей красотки совершенно буквально.
— Разумеется! Я даже и мысли допустить не могу остаться с подобными типами. Во-первых, потому что честь не позволяет мне якшаться с ними, во-вторых, я ваш компаньон и дал вам слово, в-третьих, я собираюсь поберечь силы и ярость для встречи с охотниками.
Тут Дэйн не без сарказма поинтересовался:
— А честь позволяет тебе якшаться с обезьяноподобными, да еще к тому же бывшими рабами?
— Обычно нет, — отозвался Клифф-Клаймер как раз в тот момент, когда все пятеро входили в свое жилище, — но вы доказали свою несомненную храбрость, и более того, похоже, что вы мои будущие напарники по охоте. Поэтому, я считаю, мне следует вырабатывать в себе приязнь к вам, чтобы мы могли с большим успехом вести совместные действия против нашего общего врага.
— Да уж, лучше драться вместе, — пробормотал Дэйн, — чем подохнуть врозь.
— Будем надеяться, что столь позорная и безрадостная участь не ожидает нас, — ответил Клифф-Клаймер.
— А не выяснил ли кто-нибудь каких-либо подробностей, — спросил Аратак, — касательно участи, которая нас ожидает? И когда все начнется?
— Я кое-что узнала, — сказала Даллит и повторила все то, что прежде рассказала Дэйну о затмениях и о том, что охота произойдет на спутнике планеты — Красной Луне. К этому Клифф добавил:
— Мы немного опоздали, поэтому не смогли присоединиться к предыдущей партии дичи для посещения оружейной, но мне сказали, что завтра утром мы туда отправимся.
Разговор был прерван появлением робота. Служитель проскользнул через высокую дверь в конце комнаты, неся в пяти вытянутых руках пять закрытых подносов с едой.
— Если вы устроитесь поудобнее для принятия пищи, — объявил механическим голосом Служитель, — мы с удовольствием обслужим вас.
Мехар взял со своей кушетки подушку и бросил ее на пол, после кратких размышлений Дэйн и остальные, исключая только Аратака, просто улегшегося на полу, поступили аналогичным образом.
— Приятно вновь отобедать в культурных условиях, — произнес человек-ящерица.
Служитель бесшумно подкатился к Даллит и протянул ей поднос.
— Благочестивая дичь, вот пища, она растительного происхождения, все, включая белок и жиры, свежесваренное или свежеизжаренное на растительном масле.
Дэйну и Райэнне робот вручил одинаковые подносы и предупредил, что предлагаемая пища смешанная — животно-растительная. Попробовав еду, Дэйн решил, что это не бифштекс с кровью, но все-таки вполне недурной ужин. Блюдо состояло из чего-то напоминавшего грибы, салата из разнообразной зелени и мясного рулета. Среди предложенного оказались и фрукты, правда слишком сладкие. Практически то же самое входило и в меню Даллит, только место мясного рулета занял какой-то обжаренный буро-красный злак. От подноса Клифф-Клаймера пахло странно, если не сказать неприятно. Однако мехар, которого все это, похоже, вовсе не смущало, набросился на свою еду с урчанием, разрывая ее зубами и когтями. Аратак, как всегда, ел с присущей ему утонченностью, скромно беря пищу кончиками когтей. Дэйна запах ужина ящера приводил едва ли не в такое же состояние, как и аромат его грязевой ванны. Однако Аратак, наджаберья которого засветились голубым светом, совершенно очевидно пребывал наверху блаженства. Он сказал Служителю:
— Вы сдержали обещание и ублажили не только мое тело и желудок, но и доставили немало приятных минут моим вкусовым рецепторам. Приношу вам за это мою глубочайшую благодарность. Последний раз мне довелось так вкусно поесть не менее ста световых лет назад.
Дэйн пробурчал:
— Приговоренных напоследок часто стараются накормить от души.
Клифф-Клаймер проворчал, скаля зубы:
— Для одного — яство изысканное, другому порошок рвотный краше!
Дэйн усмехнулся и ответил, поймав настороженный взгляд Райэнны:
— На вкус и цвет — товарищей нет… Мы тут недавно уже беседовали о народной мудрости.
Аратак поинтересовался у Служителя:
— Ты тот или не тот, кто приходил к нам в прошлый раз?
— Вопрос лишен смысла и не представляет для нас интереса.
Даллит — Дэйн сидел на подушке между ней и Райэнной — пробормотала:
— Он все время величает себя на «мы».
— Я тоже обратил внимание, — прошептал Дэйн. — Вот только никак не могу решить, это что, намек на принадлежность к королевской фамилии или же наоборот, так сказать, эдиторальное «мы»? Но скорее всего, данный тип величает так себя вместе со своими глистами.
— А у робота могут быть глисты? — тихонько хихикнула Даллит.
— Разумеется, — подхватила Райэнна с ехидством, — паразиты, сиречь компьютерные вирусы.
Аратак погрузился в раздумья, а Служитель тихо покатил прочь.
— Я должен как следует все это обдумать. Я спросил его, принадлежит ли он к представителям Вселенского универсального разума, а он не ответил или не смог сделать этого. Тут есть несколько подобных Служителей, лично я видел разом четырех в парке. И вот ведь в чем вопрос: какой из них перед тобой в настоящий момент? — Ящер сделал паузу, точно вел философскую беседу. — Так вот я и спрашиваю себя, может ли существо, лишенное индивидуальных отличительных черт, считаться частью Вселенского универсального разума?
Дэйн обрадовался, что нашлась еще хоть какая-то тема для обсуждения, кроме предстоящей охоты.
— Разве разум обязательно зависит от индивидуальных отличительных черт?
— Мне думается, что да, — ответил Аратак. — Так как разум неизбежно эволюционирует, по моему мнению, только тогда, когда само существо как-то выделяет себя из однородной массы себе подобных. Когда перестает считать себя лишь частью чего-то общего, а скорее кем-то особенным, отличающимся от других.
— А мне думается, что это условие не обязательно, — возразила Райэнна и пояснила: — Можно ведь считать и так: Служитель — часть целого интеллекта, так почему же через посредство этого интеллекта он не может считаться частью Вселенского разума? Равно как и иные составные части данного целого, то есть «тела» других подобных Служителей?
Аратаку от такого предположения, очевидно, лучше не стало.
— Я всегда считал разумностью — сапиентность как свойство одного уникального индивидуума. Что ты думаешь по этому поводу, Райэнна?
— Главное — способность к передаче суммы знаний, — с уверенностью проговорила рыжая красавица. — Когда какой-то вид организмов достигает уровня, на котором он может передавать накопленные знания своему потомству, так чтобы каждое следующее поколение не повторяло весь опыт предков в том виде, в каком это делали они, а, умножив и дополнив его, вновь передавало потомкам, такой вид организмов — разумен, или сапиентен.
— М-э-э-э-э… возможно, — промычал Аратак и от волнения принялся ковырять когтем в огромном зубе. — Клифф-Клаймер, а как твои соплеменники определяют сапиентность?
Мехар ответил не колеблясь ни секунды:
— Наличие понятия о чести — кодекса моральных правил. Представители любого племени, лишенные подобных норм, — животные, те же, кому они присущи, — разумные существа. — Он поклонился всем и добавил: — Само собой разумеется, таковыми я считаю и вас.
— А ты что скажешь, Даллит? — поинтересовался Аратак у девушки. — Какое мнение по данному вопросу бытует на твоей планете?
— Главное — сострадание, мне так кажется. Я не говорю о развитых способностях к экстрасенсорике, я имею в виду умение заставить себя переживать и чувствовать то, что испытывает другой. Может быть, я говорю просто о фантазии. Несапиентные существа — животные — не способны фантазировать, а все разумные создания обладают такими способностями в той или иной мере.
— Каждый ответ заслуживает внимания, — подытожил Аратак и сказал: Дэйн, мы еще не слышали, что думаешь ты. Это особенно интересно, поскольку ты единственный известный нам представитель своей планеты. Имеется ли у вашего народа определенная концепция на этот счет?
Марш ответил не сразу.
— Это довольно распространенный вопрос в философских спорах, — произнес он медленно. — У нас имеются два-три вида животных — дельфины, человекообразные обезьяны, — которые проявляют, хотя и не в полной мере, признаки сапиентности. Люди много размышляют на этот счет. Некоторые считают признаком разумности способность создавать предметы искусства, наличие эстетического чувства.
