— Что же случилось и что ты не одобряешь?
Неллиан тепло ответил:
— Ваш внук давно интересовался храмовыми ритуалами и их воздействием на массы. В качестве эксперимента он поместил в храме Джоквина, который он, согласно вашей воле, теперь возглавляет, причудливо выглядящую машину, которую он извлек из древних раскопок. На машине множество циферблатов и движущихся частей, так что она вызывает суеверный страх. К моему удивлению, ваш внук заявил, что он будет лечить больных и раненых, но предварительно их должна зарегистрировать эта машина. Это просто значило, что больной должен просто сидеть и смотреть на циферблаты, очевидно, настраиваясь на их целительную реакцию. Я сам слышал, что лорд Клэйн говорил одному больному, что с этого момента все его ощущения будут исходить из машины, и что он будет днем и ночью ощущать ее целительную силу.
Старый ученый помолчал.
— Ваше превосходительство, мне больно видеть, как ваш внук использует почтение людей к храму. Меня беспокоит такой цинизм.
Лорд-правитель бросил критическое замечание.
— И каков же результат? — спросил он. — Я не верю услышанным рассказам, слишком они благоприятны. Лечит ли машина больных и раненых?
— Конечно, нет. — Неллиан говорил нетерпеливо. — Но, ваше превосходительство, вы не поняли. Использование преклонения перед храмами для таких мирских целей явно… — он запнулся в поисках слов, — … кощунственно.
Медрон Линн с любопытством взглянул на него.
— Вы говорите, что Клэйн неверно использует храмовые ритуалы внушения. А как, по-вашему, их можно использовать?
Неллиан был тверд.
— Только в духовных целях. Чтобы привести мужчин и женщин к большему почитанию богов. Использовать это в целях лечения… — Он содрогнулся, покачал головой и сказал решительно. — После нового года я не хочу иметь ничего общего с этим экспериментом.
Линн Линнский прогуливался у окна, пытаясь скрыть улыбку. Вот он остановился и спросил:
— Сам ли Клэйн исполняет ритуалы? Кажется, это слишком трудная задача для одного человека?
Учитель, неожиданно повеселев, покачал головой.
— Вначале он так и делал. Но вы, наверное, знаете, что он давно слыл чем-то вроде покровителя мутантов. Самых разумных из них он обучил ритуалам, связанных с машиной. Теперь они работают с машиной долгие часы, ваш же внук посещает храм лишь раз в неделю. Что хорошо в этой истории, так это изменившееся отношение к мутантам. Потребуется немало времени, чтобы изменения проникли в низшие классы, поскольку Линн полон циников. Но наблюдается постоянное движение к терпимости, правда пока еще очень медленное. Но должен существовать и другой способ изменить отношение к мутантам.
— Что ты предлагаешь? — мягко спросил у него лорд-правитель.
— У меня в данный момент ничего нет, — испытующе ответил Неллиан, — но я не сомневаюсь, что может быть найден метод, который не будет связан с таким святотатством.
Правитель задумчиво кивнул и сказал серьезным тоном:
— Я глубоко уважаю тебя, Неллиан, как ты знаешь. Но меня очень беспокоит проблема мутантов. Я хочу, чтоб ты с терпимостью отнесся к деятельности моего внука, а тем временем подумал бы о другом методе… Принятие мутантов населением… Не будем волноваться об отношении высших классов. — Он ровно закончил: — Как только разработаешь альтернативный метод, приходи ко мне, и, если он окажется практичным, я полностью поддержу тебя.
Неллиан угрюмо кивнул.
— Очень хорошо, ваше превосходительство. Я не хочу казаться негибким. Всем известна моя терпимость, но это слишком для принципиального человека. Я разработаю такой метод и должным образом представлю его вам. Желаю вам всего наилучшего, сэр.
Медрон Линн окликнул его:
— Скажи Клэйну, чтобы он не попадался на глаза моей жене.
Учитель остановился в дверях, повернулся и серьезно ответил:
— Хорошо, ваше превосходительство.
Лорд-правитель сухо сказал:
— Что же касается лечащей машины, единственное мое сожаление, что я нелегко поддаюсь внушению, немного упрощенности мне бы сейчас не помешало.
Неллиан сказал:
— Почему бы вам не посетить храмы обычным порядком, сэр? Я уверен, что боги дают успокоение даже благороднейшим умам.
— В этом мы с тобой не согласимся, — последовал сардонический ответ. — Хорошо известно, что атомные боги интересуются только невежественными, простыми, верящими и, конечно, своими верными слугами, храмовыми учеными. До свидания.
Он повернулся и быстро вышел из комнаты.
Однажды, идя по улице Линна в сопровождении рабыни Селк — охранник незаметно шел в пятидесяти футах сзади, — Клэйн увидел молодого художника за работой. Клэйн остановился.
Художник улыбнулся зрителям и продолжал наносить быстрые искусные мазки на полотно. Картина представляла веселый водоворот красок, создающий впечатление городской улицы. Клэйн, чье художественное образование было исключительно религиозным, удивился.
— Сколько? — спросил он.
— Пятьсот сестерций.
Мутант заплатил половину и сказал:
— Когда картина будет окончена, принеси ее мне домой.
Он написал на карточке свое имя и адрес и протянул художнику. У того поднялись брови при виде подписи, но он ничего не сказал.
На следующий день он пришел в городской дом Клэйна в сопровождении темноволосой подвижной девушки и приземистого растрепанного молодого человека. Все они были очень приветливы, увлечены живописью и готовы были обсуждать, в какую раму нужно поместить картину. Клэйн, повинуясь неожиданному порыву, пригласил их остаться на обед.
В ожидании обеда он следил за девушкой. Она непрерывно двигалась, разнося выбранные в баре напитки и смешивая себе другие. Она отказалась от услуг рабов.
— Я не признаю рабство, — холодно сказала она в присутствии трех рабов. — Я считаю это отвратительным варварским обычаем.
Клэйн ничего на это не ответил. Он был знаком с доводами противников рабства, но не знал, насколько политически опасна эта тема. Поэтому он продолжал наблюдать за гостьей и заметил, что она внимательно осматривает дорогие занавеси и мебель. Приподняв конец бесценного ковра и щупая его, она почувствовала на себе его взгляд. Подойдя к нему, она сказала:
— Я хочу спросить. Все равно это будет оставаться барьером между нами. Вы мутант, Линн?
Его охватил озноб. Но ее манеры были так привлекательны, что оцепенение длилось недолго. Он склонил голову и впервые вслух рассказал о своей беде:
— Атомные боги отметили меня узкой грудью, перекрученными руками и покатыми плечами.
