— Пусти меня! Я не хочу здесь оставаться!
— Ну-ка, успокойся! — резко сказал Папа. — Я жалею, что допустил ошибку сказал тебе, что все слышал. Но Джордж сделал это не нарочно. И мне в самом деле понравилась его сказка. А ведь я в шесть раз старше тебя. — Не в этом дело, — сказала я.
— Может, ты и права, но сейчас это не имеет значения. Сейчас пора выходить из корабля, и ты должна взять себя в руки и выйти вместе со мной. Мы сейчас встретимся с колонистами, и я не хочу, чтобы мне пришлось за тебя краснеть. Ты же сама не захочешь показать себя с худшей стороны, не так ли?
Я покачала головой.
— Вот и хорошо, — сказал Папа и выпустил мою руку. — Ты уж постарайся.
Отвернувшись, я поправила блузку, подтянула шорты и, вроде бы чуть успокоившись, огляделась.
Трап находился в противоположной стороне корабля, и я слышала шум, доносившийся снаружи. Кричали люди.
— Пошли, — скомандовал Папа, и мы двинулись через центральный отсек. Проходя мимо Джорджа, я кинула на него взгляд еще убийственней первого, но он, сделав вид, что не заметил, зашагал следом за нами.
На мгновение мы остановились на верхней ступеньке трапа, и это было воспринято как сигнал — оркестр заиграл приветственный марш, а люди заорали еще громче.
Лошадей уже вывели наружу, их придерживал за уздцы мистер Табмен. Рядом с ним стоял официального вида мужчина в высокой шляпе с огромным поникшим белым пером. В другое время этот тип показался бы мне забавным.
С ним было двое детей, мальчик и девочка, примерно моего возраста.
Должно быть, мы совершили посадку на главную площадь этого городка. Со всех сторон нас окружали глазеющие и орущие толпы народа, и я чувствовала себя словно экспонат на выставке. Небо казалось серым и низким, а желтые кирпичи, которыми была вымощена площадь, отсвечивали, точно мокрые. Дул теплый, влажный бриз. Оркестр находился прямо перед нами, все музыканты были одеты в темно-зеленую форму. Они играли с энтузиазмом — то есть громко, но плохо.
Оглядывая все это, я закрутила головой, но Папа вдруг подхватил меня под руку.
— Пошли, поглазеть можно будет позже.
Мы спустились по трапу, и толпа на площади завопила громче некуда. Я нервничала. Мне вообще никогда не нравилось, чтобы кто-нибудь рядом орал, тем более — столько народу, но сейчас это приводило меня в еще большее замешательство, потому что по их воплям невозможно было понять, насколько дружественно они настроены. Оркестр среди криков был почти не слышен, старания музыкантов привносили лишь малую долю в общую какофонию.
Папа и официального вида человек пожали друг другу руки.
— Приятно снова увидеть вас, мистер Дженнаро, — сказал Папа.
Тот ответил:
— Вы удачно выбрали время, мистер Хаверо. Дождь здесь кончился меньше часа назад. Правда, я не могу гарантировать, что он не начнется вновь… Папа слегка подтолкнул меня вперед.
— Это моя дочь, Миа. С мистером Табменом и Джорджем Фахониным, моим пилотом, вы, кажется, уже встречались.
Пожимая руку, я постаралась хорошенько разглядеть этого Дженнаро. У него были подобострастные манеры, к которым я не знала, как отнестись, а по Папиным интонациям и лицу — как обычно — ничего нельзя было понять. Дженнаро показал на мальчика и девочку.
— А это — мои дети, Ральф и Хельга. Когда вы сообщили, что привезете дочь, я подумал, что ей будет приятно встретиться с ребятами ее возраста. — Он словно включил на время улыбку, а потом снова ее выключил.
Мальчик с грязно-белыми волосами был лишь чуть повыше меня, но куда более плотного сложения. Девочка тоже была коренастой, но примерно моего роста. Оба они поздоровались без излишней приветливости, и я последовала их примеру.
— Неплохо придумано, — сказал Папа мистеру Дженнаро.
— Рад служить, рад служить. Все ради добрых отношений… Ха-ха… Так сказать…
Народ и оркестр продолжали шуметь.
— Поехали? — предложил Папа.
— О, да! — воскликнул мистер Дженнаро. — Дети, следите за своими манерами. — Он строго посмотрел на Ральфа и Хельгу.
Мне Папа ничего не сказал, только бросил на меня острый взгляд.
Мистер Дженнаро влез на свою лошадь, Папа и мистер Табмен — на своих. Оркестр, не переставая играть, отступил на несколько шагов, чтобы они могли проехать, и, зацокав копытами, лошади поскакали прочь с площади. Оркестр, по-прежнему играя громко и фальшиво, последовал за ними вместе с доброй частью толпы.
— Почему они так встречают Папу?.. — спросила я.
— Твой отец — знаменитость, — иронически громыхнул стоящий позади Джордж Фахонин.
Я вовсе не собиралась с ним разговаривать. Просто неосторожно подумала вслух. Но это напомнило мне, что я твердо решила никогда больше с ним не общаться. Пожав плечами, я отодвинулась в сторону.
Оставшаяся часть толпы подтянулась поближе к кораблю, желая, наверное, разглядеть нас получше. Джордж посмотрел на них без особого удовольствия. Ему словно бы хотелось шугануть их отсюда.
— Подожди здесь, — сказал он мне. — Я сейчас вернусь.
Он поднялся по трапу, туда, где, с интересом разглядывая собравшихся людей, стояли три члена экипажа. Они что-то сказали Джорджу и засмеялись, но Джордж не засмеялся в ответ. Он раздраженно помотал головой и отправил их внутрь корабля.
— Что будем делать? — обратился тот мальчик, Ральф, к своей сестре, и я повернулась к ним.
На Корабле такая большая продолжительность жизни и, наоборот, маленькая плотность населения, что почти невозможно встретить брата и сестру, у которых разница в возрасте была бы меньше двадцати лет. Такие погодки, как эти двое, на Корабле большая редкость. А все мои знакомые ребята — единственные дети у своих родителей.
Эти брат и сестра ничем не походили друг на друга, за исключением телосложения. В книгах наоборот: либо дети — копии друг друга, либо они — вылитый какой-нибудь дядя Макс, который давным-давно пропал, но зато владеет всеми семейными деньгами. У Хельги были темные волосы, правда чуть светлее моих, но гораздо длиннее. Уложенные в прическу с помощью гребешков, они спадали на Хельгины плечи, затянутые в платье с кокеткой. Ее брат носил длинные штаны, вроде тех, которые Папа надел сегодня, и простую рубашку. Они явно принарядились для торжественной встречи, и это придавало им немного скованный вид. Наверное, я для них выглядела так же странно, как и они для меня. Я была невысокой темноволосой девчонкой с короткой стрижкой, одетой в свою обычную белую блузку со свободными рукавами, синие шорты и сандалии на толстой подошве. В этой одежде я чувствовала себя удобно почти в любой компании на Корабле. Я не оделась бы так для игры в футбол — тут нужно что-нибудь менее официальное, да и обувь должна быть покрепче. Но сейчас я считала, что выгляжу вполне опрятно и презентабельно. Хотя, после блеска этих темно-зеленых мундиров, в глазах этих ребят моей одежде могло не доставать элегантности.
