Вот поэтому я считаю себя счастливым человеком. Я горд оттого, что эти привилегия дается только Избранным, и даже у этой спесивой собаки — Кларка Альфа Первого — единственная компания — это его ужасные и непомерные амбиции.
Именно еще и поэтому я его ненавижу, вдобавок к тому, что наши идеологические системы и так превратили нас в смертельных врагов. Хорошо, мы будем воевать; мы разрушим все, что нужно разрушить; мы убьем всех, кого нужно убить; мы уничтожим все, что нужно уничтожить, — но это все глупо! Да, глупо, так как ничто не остановит движения Джонов Кларков — ведь инкубатор создаст их всех заново! В битве мертвые воскреснут, и легионы мертвецов всегда будут противостоять легионам других мертвецов — и так до скончания времен.
Бессмертие не может быть побеждено!
— Джон, да перестань же ты думать об этой дурацкой войне! Завтра у тебя будет достаточно времени. Подойди, прошу тебя! Подойди!
Я присаживаюсь на край дивана и протягиваю ей сигарету.
— Дай еще чего-нибудь выпить, а?
Я подчиняюсь и подаю ей стакан.
— Не знаю, понимаешь ли ты, Арабелла, но положение очень серьезное и тяжелое.
— Оно ведь не изменится только потому, что ты этого хочешь. Ты защищаешься, но настоящая трагедия в тебе самом, Джон…
— Это война, понимаешь, война! Неужели ты не понимаешь?
— Я это знаю, и ты никуда от нее не денешься. Теперь ее уже не остановишь…
— И это тебя не трогает? Ты равнодушна?
Она продолжает пить маленькими глотками.
— Какая она, война?
— Это ад.
— Волнующая и упоительная, не правда ли?
— Ужасная.
— Жестокая, потому что нужна победа?
— Жестокая даже и без победы.
Она начинает улыбаться, растягивая рот до ушей:
— Возбуждающая, с запахом крови… да… пороха и праха. Потвоему, Джон, как она может начаться?
Я не успеваю ей ответить, так как происходящее в этот момент настолько жестоко и неожиданно, что я с трудом это осознаю. Ответ приходит к Арабелле в форме адского грохота, шума, возвещающего о конце света, гигантского взрыва одновременно с жутким ударом неслыханной силы, сотрясающим землю и нас.
Вскочив одним прыжком, мы бросаемся на террасу. Мрачно воют сирены, и в этом реве нам открывается невероятное зрелище — громадный пылающий город.
— Боже, Джон, что проиходит?
Я поднимаю голову. Над нами, захваченные прожекторами звуколокаторов, ясно видны движущиеся в боевом порядке вражеские бомбардировщики. Немедленно в действие вступает противовоздушная оборона, выплевывая в небо струи металла, и мы наблюдаем настоящий фейерверк, раскрасивший ночь разноцветными молниями и вспышками. В шуме орудий и реве моторов мы видим, как на город рушатся снаряды и взрываются с адским грохотом.
Я мчусь ко дворцу, таща за собой Арабеллу, и сталкиваюсь с В-1, за которым следует группа военных с растерянными и искаженными лицами. Из их груди одновременно вырвался крик ужаса:
— Авиация Союза разрушает город!
* * *
Только два часа спустя мы сумели подвести итоги ужасной бомбардировки, которой подвергся город. Выяснилось, что их целью были наши оружейные заводы и склады боеприпасов, расположенные на окраинах столицы.
Первое — сообщение из штаба гласило: "Два завода полностью разрушены, сто человек убито и около четырехсот раненых извлечено из-под развалин. Потери врага: восемь самолетов сбито, четыре серьезно повреждено".
Но ультиматум, полученный с первыми лучами солнца, поверг нас в отчаяние и глубокое уныние. Он провозглашал:
"Пробил час освобождения человека! От имени угнетенных народов, твердо, решивших бороться против тирании, я требую, чтобы вы сдались в течение предоставленных вам сорока восьми часов. Отказ с вашей стороны будет равен полному разрушению вашей страны без предупреждения.
Подпись: Я, Джон Кларк Альфа Первый.
Президент Кларковского Союза Социалистических Республик".
— Это невозможно! — обратился ко мне В-1. — Мы не можем принять такой ультиматум!
В большом зале раздался бурный шепот, но мое решение выразило волю каждого:
— Нет! Отныне будем действовать, а не болтать! Пусть будет война, поскольку нас к этому вынудили!
* * *
Этим утром, по окончании срока, мы дали ответ оружием. Эскадрильи поднялись в воздух, чтобы на южном континенте сеять смерть и разрушение.
Мы готовы. Готовы к борьбе, пожертвованию, геноциду, полному уничтожению — если он этого захочет. Своими супербомбами-Н мы можем распылить Рока и стереть его с астрономических карт.
Но мы еще совсем не готовы применить атомное оружие, так как у всех нас сохранились ужасные воспоминания о "Проклятых временах" на Земле, последовавших за отвратительной четвертой мировой войной. Мы надеемся также, что и с другой стороны не последует глупых действий, способных уничтожить всю нашу расу.
Да, мы хотим этого, и все надеемся на это, если не желаем, чтобы машина вечно оживляла ужасных монстров, отвратительных обезображенных карликов-уродов, которые будут стыдом и позором всех наших усилий и жертв.
О, нет!.. Нет!.. Только не это!..
Это лицо, которое я разглядываю в зеркале, мое, и оно также лицо всех Джонов Кларков, друзей и врагов, это — наше лицо. Ничто не должно испортить его, разрушить или осквернить. Это воля, правда, будущее. Это альфа и омега. Это…
Внезапно шум в городе перерастает в вопли и крики. Крики, заглушающие рев ветра, несущего запах тлена и облака дыма. Ночь, казалось, раскололась суматохой и беспорядком.
И я поворачиваюсь, чтобы увидеть ужас и отчаяние на лице В-1.
— Говорите! Ну, говорите же… Что же происходит?
— Южане, господин Президент… Они захватили инкубатор. "Машина" исчезла!
В течение десяти дней в Объединенном государстве. Джоны Кларки умирали сотнями, тысячами. Кларковский Союз надеется уничтожить до последнего человека наших храбрых солдат, а затем, воспользовавшись нашей слабостью, оккупировать нашу страну. Это лишь вопрос времени. Отныне наши павшие воскресают на южном континенте, на вражеской территории, и притом они могут смешаться с жителями Союза — но это вряд ли случится: с тщательно разработанной системой идентификации они останутся за пределами боевых действий, попадая в лагеря пленных, растущих день ото дня. Листовки, полные капитулянтского толка, сообщали нам, что огромное число наших воскресших солдат поднимают оружие против нас, вставая на сторону врага. Я не могу в это поверить, настолько ужасным и немыслимым мне это кажется. Но голос В-1 поправляет меня:
— Разве мы не собирались сделать то же самое, когда инкубатор был в наших руках?
