Батюшка Пётр стоял на амвоне в крашеном чёрном подряснике из мешковины и чёрном же колпачке. Иконостас пока был безликими, но уже теплились лампадки по углам. А сосновая живица в кадиле наполняла воздух в церкви почти что духом ладана.
— Мы благополучно перезимовали, слава Богу! Все детки живы и здоровы. В этом году распахали в два раза больше целины под зернобобовые культуры и картофель. Не голодаем, хотя и не едим от пуза. Ходим пока в обносках. Плетём лапти, как научила бабушка Марьяновна. Как будет вдосталь овечек, всех оденем в полушубки, валенки и бурки. Замочили коноплю, учимся её трепать, чтобы из пакли вычесать кудель. Зимними вечерами вы, бабы, будете прясть нить на веретене, чтобы к весне ткать посконь на рубахи и юбки. А там до льна дойдём, если ленок отыщется на других островах.
— Если прежде того не придут немцы. Тогда я тебя саморучно повешу, — не сдавалась одна из всех только упрямая Манька.
— Насчёт войны сведений не имею, но на всякий случай предупреждаю, кто бы ни пришёл на нашу землю, отвечайте, что вы мирные полешуки и ничего о войне не знаете, а живёте в глуши на болотах. И навсегда забудьте про быдловато-хамоватых хохлов, поляковато-подляковатых бульбашей и пьяниц-бездельников русаков. Мы теперь единый народ.
— Какой?
— Наши потомки придумают название. У нас всего мало, во всём нехватка, но есть бесценное сокровище — наша бабушка Марьяновна. Она ещё помнит, как устроены кросны, как вымачивать и трепать коноплю. Конопли по островам — целые заросли.
— Курить дурь предлагаешь?
— За курение дури каждая из вас уже знает, что от меня получит, как получили за самогонку и бражку… Нам нужны рядно для мешков или посконь для одежды. До начала урожайной страды мы должны заготовить достаточно конопли. Артём с мальчишками изготовит прялки и кросны. Повторяю, зимой женщины будут прясть и ткать.
— При лучине по старинке?
— Мимо цели, Маня… Керосиновые лампы есть в каждом доме. Ветряк даёт электричество только для радиоаппаратуры, пока бесполезной. Но для школы на освещение классов его мощности хватит. Человек промыслом Божьим стал венцом творения Господа только потому, что люди непрерывно учились. Добывать огонь, делать пращи и луки, строили дома и плавили металл. И у нас учиться будут не только дети, но взрослые, чтобы мы не озверели и не оскотинились. Наши болезные пока духом сёстры вообще бесценное сокровище. У нас есть химичка, учительница русского языка и литературы, фельдшерица, акушерка Марьяновна и зоотехник Маня.
— Марыля!
— Неважно, пусть Марыля. И мужчины у нас хоть куда! Пацан Димон — слесарь и кузнец. Артём — инженер от бога. Павел — дипломированный агроном. Есть у нас и настоящий поп.
— Кто?
— Тот, кто стоит перед вами.
— Ты такой же поп, как и генерал! — не унималась Манька. — Самозванец.
— Я закончил перед войной православную семинарию и был до призыва на фронт рукоположен в сан.
— Холостых попов не бывает!
— Я был женат, у меня росли дети.
— И где они?
— Об этом я никогда уже не узнаю, время такое… Главная ценность — наши дети, а главное наше сокровище — матка русской женщины. Норма деторождения в далёком прошлом была высокая — 12–15 на одну мать. Создатель завещал: "Плодитесь и размножайтесь". По моей суровой воле, хотите вы того или нет, жить вы будете теперь не в блуде, а законными семьями в своих домах, собираясь по воскресеньям для общей молитвы в эту церковь.
— Силком замуж нас выдашь?
— Мог бы и так. Но в природе среди животных самца всегда выбирает самка. Мы не пойдём против природы, чтобы не выродиться, Маня.
— Марыля!
— Выбор за вами. Самый молодой жених у нас Артём, мастер-золотые руки. Ему двадцать шесть лет. Кто согласен связать с ним свою судьбу по гроб жизни?
Вышла, чуть прихрамывая, писклявая фельдшерица Алла.
— Артём лупцевал меня больнее всех, а бьёт больно — значит любит крепче всех.
Марьяновна связала их руки полотенцем.
— Второй завидный жених у нас Павел. Ему уже тридцать шесть, но он настоящий богатырь. Кто согласен связать с ним свою судьбу?
Тяжело поднялась необъятная химичка. Самая высокая, здоровенная в груди и плечах бабища, "химдым" в войсках, а в миру учительница химии Полина Ивановна.
— Из всех ваших задохликов только один мужик как раз под мою стать. У меня сапоги сорок пятого размера. Только он меня учить по заднице поленом сможет.
Марьяновна связала руки второй паре и поставила их рядом с первой. До призыва на войну Полина была замужем за подполковником-особистом, родила ему близнецов. Потом родила девочку голландцу-военспецу по боевым отравляющим веществам, когда перешла на сторону врага. Предстоящее замужество совсем заморочило её сознание почти до умопомрачения. Ей просто не хотелось думать ни о чём. Она устала от войны и мечтала о тишине и покое. В семейное счастье она уже не верила. Но, может, сживутся ещё ладно без драк и скандалов. На большее она уже не надеялась. Любовь не про неё.
— Третий жених у нас Димон. Ему только пятнадцатый год, но парень вполне взрослый.
— Я согласна за него! — подняла, как в школе, руку учительница Наталья.
— Учительница ученика выбрала! Ему четырнадцать, ей двадцать семь.
Тут же вскочила Светочка и вырвала Димона из рук бывшей учительницы литературы.
— Тётка Натаха, я тебе его не отдам. Навек он мой!
— Тебе ж самой только четырнадцать!
— Зато у меня уже ребёнок есть. Венчай нас, дядь Петь, а без мужа я отсюда не уйду!
Димка заулыбался до ушей.
— Чужого байстрюка берёшь? — сплюнула через щербину в зубах злющая на девчонку Манька.
— Он мне не чужой, потому что Светкин. А скоро мы с ней ещё больше вашего народим.
— Нет, ну а чо вы меня в матери одиночки записали? — взорвалась Наталья с грудником на руках.
— Потерпи, Наташа!
— Ага, "потерпи, Наташа… вот приедет барин, будет свадьба наша". Не хочу терпеть!
Батюшка Пётр задумался.
— Когда-то в Европе тоже была тридцатилетняя война. Земля оскудела на людей. Тогда папа римский разрешил в Германии многоженство. Спроси у баб, может, кто и согласится принять тебя второй женой к своему мужику.
— Ага, знаю я этих жлобих. Они не только своим добром не поделятся, а ещё чужого прихватят. Тогда я назло всем выйду замуж за пацана Сеньку!
— Ему ж только тринадцать!
— Вот-вот четырнадцать, — поправил их сам Сенька, и юношеские щёки залились краской.
— Зато у него болт уже ого-го какой! Всех тёток перепробовал, — бессовестно заявила Наталья. — До войны российские звездихи выходили замуж и за внуков себе по возрасту.
