- Если я правильно вас понял, тот ритуал тоже был в известной степени спиритическим сеансом?
- Вполне вероятно.
- И вы вызывали дух Архиоха?
- Наверно.
- Вы уверены, мисс Лемос, что больше ничего не знаете об Архиохе? Например, не связывает ли его что-нибудь с Гриаулем?
- Я... Может быть.
- Может быть, - повторил Коррогли, - может быть. Я полагаю, что связывает, да еще как. Разве не чародей по имени Архиох, человек, с которым Земейль состоял в духовном, если не фактическом родстве, разве не он сражался когда-то давным-давно с драконом Гриаулем?
В зале послышался шепот. Ваймер ударом гонга призвал всех к молчанию.
- Итак? - спросил Коррогли.
- Да, - ответила Мириэль. - Я совсем забыла.
- Ну конечно, - заметил Коррогли, - ваша память снова вас подвела. - Он улыбнулся присяжным. - Если верить легенде, чародея и дракона постигла одинаковая судьба. Вы об этом слышали?
- Да.
- А Мардо?
- Думаю, что да.
- Значит, Мардо мог считать, что его предок жив?
- Да.
- Поговорим о деле, не о "великом", а о нашем деле. Верно ли, что вы участвовали в оргиях, которые Земейль устраивал в том самом помещении, где был впоследствии убит?
- Да... - На виске у Мириэль набухла жилка.
- И вы отдавались Земейлю?
- Да!
- А другим?
- Ваша честь, - вмешался Мервейл, - я не вижу смысла в вопросах защитника.
- Я тоже, - сказал Ваймер.
- Смысл есть, - уверил их Коррогли, - и скоро он станет ясен.
- Хорошо, - согласился Ваймер, - но будьте немногословны. Свидетельница, отвечайте.
- А каким был вопрос? - справилась Мириэль.
- Отдавались ли вы, кроме Земейля, другим людям, которые участвовали в ритуальных оргиях?
- Да.
- Почему? Что привлекало вас в подобном распутстве?
- Возражаю!
- Я поставлю вопрос иначе. - Коррогли подался вперед. - Эти оргии не преследовали никакой цели?
- По-моему, что-то такое было.
- И что же?
- Не помню.
Адвокат раскрыл свою папку и извлек из нее дневник Мардо.
- А что вам известно о приуготовлении плоти? - спросил он.
Девушка напряглась.
- Мне повторить?
- Нет, я...
- Что это означает, мисс Лемос, - "приуготовление плоти"?
- Не знаю. - Она покачала головой. - Мардо не вдавался в объяснения.
- Скажите, перед оргиями вы предохранялись от зачатия? К примеру, может, вы пили какой-нибудь настой из кореньев и трав или прибегали к иным мерам, чтобы не допустить оплодотворения?
- Да.
- Однако в ночь гибели Земейля вы ничего такого не делали?
Мириэль вскочила:
- Откуда вам... - Она не докончила и, закусив губу, села на место.
- Мне кажется, Земейль считал, что на ту ночь приходится очередная годовщина битвы между Гриаулем и Архиохом.
- Не знаю.
- Позднее, - обратился Коррогли к судье, - я приведу доказательства того, что так оно и было. Мисс Лемос, в ту ночь вы хотели забеременеть?
Молчание.
- Отвечайте на вопрос, мисс Лемос, - распорядился судья Ваймер.
- Да... - прошептала она.
- Почему из всех ночей вы выбрали именно эту? Не потому ли, что надеялись зачать необычного ребенка?
Мириэль ожгла адвоката исполненным ненависти взглядом.
Коррогли показал ей дневник Мардо и поинтересовался:
- Того ребенка, которого вам предстояло выносить, должны были звать Архиохом?
У нее отвисла челюсть. Она не сводила глаз с дневника.
- Не к тому ли стремился Земейль, чтобы при помощи гнусного колдовства освободить душу Архиоха? Вот в чем заключалась суть его "великого дела"! Ему нужна была плоть, причем настолько скверная, чтобы она не отринула мерзкой душонки древнего чародея, то есть ваша плоть, мисс Лемос! В вашем чреве он должен был возродиться к жизни! Господа присяжные, вы спросите меня для чего? Для того, чтобы при содействии Земейля раз и навсегда покончить с драконом Гриаулем!
Мириэль испустила вопль неподдельной муки и отчаяния. В зале повисло изумленное молчание. Девушка опустила голову на поручень, потом выпрямилась; лицо ее искажала злоба.
- Да! - воскликнула она. - Да! И если бы не он, - она ткнула пальцем в Лемоса, - мы бы прикончили проклятого ящера! Вы были бы благодарны нам, все до единого! Вы бы превозносили Мардо как освободителя, воздвигали ему памятники, вы...
Судья Ваймер велел ей замолчать, однако она не подчинилась. Ее глаза метали молнии, руки вцепились в поручень ограждения.
- Мардо! - крикнула она, поднимая глаза к потолку, словно там имелась дверца в царство мертвых. - Мардо, услышь меня!
Наконец, не в силах утихомирить ее, Ваймер приказал отвести девушку в комнату для допросов, отправил Лемоса обратно в камеру и объявил перерыв.
Когда зал заседаний опустел, Коррогли сел за свой стол и, постукивая пальцами по дневнику, уставился невидящим взглядом прямо перед собой. Собственные мысли представлялись ему сейчас золотистыми искорками - они то ярко вспыхивали, то пропадали во мраке.
- Что ж, - проговорил подошедший Мервейл, - думается, я могу вас поздравить.
- Еще рано.
- Да бросьте! Вы же знаете, что его оправдают.
Коррогли кивнул.
- Вы как будто не слишком рады.
- Я просто устал.
- Это пройдет, - заявил Мервейл. - Вы разгромили меня в пух и прах. Ваша карьера обеспечена.
- Гм-м.
Мервейл протянул руку.
- Забудем о старых обидах, - сказал он. - Тем вечером вы и в самом деле переутомились. В общем, что было, то быльем поросло.
Коррогли ответил на рукопожатие и с удивлением заметил, что на лице Мервейла написано уважение. Удивление его было вызвано тем, что сам он по отношению к себе ничего подобного не испытывал; он никак не мог отделаться от размышлений о Мириэль, по-прежнему желал ее, хотя и сознавал, что она всего лишь забавлялась с ним. Дело Лемоса виделось ему этакой головоломкой, кубики которой сошлись, как положено, а картинка оказалась совершенно бессмысленной.
- Выпить не хотите? - спросил Мервейл.
- Нет.
- Да ладно вам, пойдемте. Может, в чем-то вы были и правы, но я не в претензии и обещаю вам последить за собой. Идемте, я поставлю вам стаканчик.
- Нет, - возразил Коррогли, - одним стаканчиком вы меня не ублажите.
Неудовлетворенность Коррогли исходом дела, как ни странно, не проходила. Он сомневался в невиновности Лемоса, и все, что случилось после оправдания резчика, лишь усиливало эту неудовлетворенность. Мириэль признали невменяемой, храм вместе с землей перешел в распоряжение Лемоса, который тут же продал его за умопомрачительную сумму. Храмовые здания и постройки снесли, и на их месте решено было возвести гостиницу. Лемос избавился также и от Отца камней - продал его обратно Генри Сихи с немалой для себя выгодой, поскольку теперь самоцвет считался творением Гриауля, а потому - вещью необычайной ценности. Сихи собирался выставить его в музее, где хранил множество экспонатов подобного рода. Лемос вложил большую часть столь неожиданно обретенных средств в серебряные рудники и красильни, купил себе дом на мысе Эйлерз-Пойнт, где с разрешения суда поселил под присмотром врачей Мириэль и обосновался сам. Они редко появлялись на публике, но, по слухам, Мириэль поправлялась; кроме того, молва утверждала, что отец с дочерью помирились и прекрасно ладят между собой.
