Вот так Виктор однажды пилил железный штырь. Надумал делать пистолетик, быстро нашел подходящую деревяшку, подстругал ее перочинным ножиком получилось что-то вроде похожее. Но явно не хватало ствола или - как там оно называется? - дула, в общем, того, откуда пули вылетают. Недолго думая, Виктор подобрал около сарая толстый железный штырь, прикрутил леской к деревяшке солидненько так получилось. Только длинноватый штырек попался - слишком выпирал. Но Виктор слетал к Юрку, выцыганил ножовку по металлу и пристроился здесь же, возле сарая, на бревнышке отпиливать до подходящего размера. Буквально несколько раз провел - глядь, поперек ржавого штыря пропилилась такая блистающая белая борозда! Как Виктор тогда расхвастался! "Видала: дело мастера боится!" А потом пилит-пилит дальше, пилит-пилит - бороздка какая была, такая и осталась. Разве что опилок блестящих прибавилось. Вот так мучился он мучился - минут двадцать! Или даже сорок. Потом принялся гнуть этот штырь по месту распила - отломить хотел. Куда там! Вроде уже и согнул - а разогнуть не может. Да злится! Кричит, зубами скрипит! Так и бросил свой пистолетик, не доделал.
"Ну уж дудки!" - Магнолия сжала кулаки. Одно дело - пистолетик, а другое дело - здесь. Я эту дверь добью!
И вновь со всей решимостью она приступила к двери. И уже не отступала, не дула на палец, хотя припекало основательно. И ее усилия увенчались успехом: палец провалился сквозь металл!
Отдернув руку, она заглянула в дырочку. То, что она там увидела, ее поразило крайне неприятно. Дырка была не насквозь - куда там! - преодолен был только первый слой дверной обшивки. Под металлом явственно проглядывало дерево. О, как это было тоскливо... Столько времени потрачено, а еще деревянная дверь, еще металлическая обшивка с той стороны...
- Вот же... - Магнолия запнулась, мысленно пытаясь подобрать подходящее определение, и закончила совсем ругательно: - Гадины!
Подумала и прошептала упрямо: "Нет уж - пробьюсь!"
Но это было только благое пожелание. Когда она снова приставила к двери указательный палец - вернее, вставила его в дырочку, - выяснилось, что от соприкосновения с деревом палец не нагревается и ничего не излучает.
Она попробовала опять на металлической поверхности - там работало: между кожей и металлом происходило как бы короткое замыкание, и металл хоть и медленно, но превращался в труху. А вот с деревом - ну никак! Нет короткого замыкания, и все...
6
С холодным презрением глядела Магнолия на плоды своих усилий. Что, доигралась? Эта игра ей совсем не нравилась. Ну ни капельки. Ведь ничего нельзя поделать. Дурацкая игра какая-то. А с какой стати что-то делать? Вот не буду больше ничего делать - стану вот и буду стоять!
Стоять-то, конечно, можно - но это, наверно, один из самых худших вариантов участия в игре. Уж таким образом из игры точно не выберешься держи карман! Единственный выход - постараться выломиться из правил. Так сказать, убежать с шахматной доски.
Магнолия вспомнила огромный, голубовато-ослепительный земной шар, ледяную, бесшумно распрямляющуюся металлическую паутину, затягивающую ее руку, и машинально глянула на эту руку. Да нет, вот она, здесь, не осталась в космическом пространстве. И синяк на месте.
Магнолия так задумалась, покусывая губу, что вздрогнула и перепугалась, когда ключ со стуком вошел в замочную скважину с той стороны двери и два раза повернулся, звонко пощелкивая.
Отпрянув от двери, она замерла. "Что ж это будет, что?" - сжав руки у подбородка, она затаилась - такая беззащитная, такая неловкая...
Дверь приоткрылась, колыхнув воздух, и в карцер спустился, пригибаясь под низкой притолокой, солдат. Он держал перед собой поднос, прикрытый салфеткой. Второй солдат, с автоматом наперевес, не зашел - остался возвышаться с той стороны, готовый в нужный момент на все.
Вошедший осмотрелся по сторонам, прилаживаясь, куда поставить поднос. Стола не было, и он поставил прямо на топчан. Выпрямился, с веселым интересом поглядел на Магнолию, зажавшуюся под стенкой. Такой высокий парень, худощавый, молочно-блондинистый. Он не боялся, и поэтому не был страшен. Встретившись с его зеленовато-серым любопытным взглядом, она распрямилась, опустила руки, а он, так и не сказав ни слова, круто, как по команде "кругом", повернулся, промаршировал обратно к двери, там, под металлической перекладиной, опять пригнулся - и вышел, оставив после себя ощущение чего-то уютного и доброжелательного.
Ключ щелкнул в замке, и опять стало нестерпимо тихо. Только тут Магнолия обомлела: ведь солдат запросто мог заметить на двери следы ее усилий! Хорошо еще, что дверь его ничуть не интересовала. Да и открыта она была так, что вряд ли что можно было заметить. Хорошо получилось, удачно. А ведь в другой раз могут и заметить! Придут за пустой посудой, и запросто могут заметить.
Хоть бы этот же солдат пришел. Он не очень внимательный. С ним так спокойно.
И вдруг Магнолия поняла, что устала от одиночества. Вот ведь и не подозревала, что, оказывается, не любит одиночества. А сейчас так захотелось домой - к Виктору, к Доктору, Юрку, - вот прямо бы вскочила и побежала. Да дверь заперта.
Магнолия грустно выпятила нижнюю губу, беспомощно покивала кому-то незримому: "Да, вот так уж получилось..." Прошла к топчану, присела на краешек, приподняла уголок салфетки - целых три закрытых судка, на алюминиевой тарелочке горка белого хлеба.
Есть не хотелось. Хотелось по-прежнему домой.
Вот бы запомнить, как это она так делала: р-раз! - ив Космосе очутилась! Может быть, еще как следует собраться с силами? Ну-ка: раз! Ну?
И в этот момент на ее колено опять запрыгнуло черненькое насекомое. У Магнолии даже дыхание перехватило от гадливости. Она попробовала отогнать это мерзкое существо, слегка махнув на него ладошкой. Нет, насекомое не прогонялось.
Она нетерпеливо дернула коленкой - и опять насекомое осталось на месте. Вот ведь упорное какое существо!
Собрав все самообладание, Магнолия тыльной стороной кисти правой руки чуть провела по бедру. И в испуге отдернула руку. Потому что насекомое не убежало. Оно тонкой черной полоской размазалось по коже.
- Фу, фу, гадость! - Магнолия подскочила, судорожно сдернула с подноса салфетку, принялась лихорадочно тереть по бедру. И по испачканной ладони. И опять по бедру...
Полоска оттиралась, но плохо. Надо же, как размазалось! Прямо в пыль - как кучка сигаретного пепла. А ведь она чуть-чуть провела!
Магнолия суетилась, все стараясь стереть пакостный след побыстрее, и вдруг подумала, что полчаса назад эти насекомые и не думали превращаться у нее на ноге в пыль. Каких-то полчаса назад...
Недоуменно поджав губы, она еще несколько раз провела салфеткой по бедру и вдруг, ужаснувшись, бросила салфетку, отпрыгнула назад, да куда отпрыгнешь от собственной руки?
Особенно черными были кончики пальцев - будто сажей намазаны... Да и вся ладонь тоже. А от запястья к локтю рука хоть и была еще не черная, но уже и не такая, как обычно, - какая-то неестественно серая, неприятная - муляж, а не рука! Она ошарашенно оглядела свою руку, даже поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть, и заметила еще одну странность: рука, кроме того, что была черной, была еще и зеленая. Такая нежно-нежно-зеленая. Изумрудная, С ласковым перламутровым отливом. Даже вроде как прозрачная. И все это - отдельно от черноты. Чернота - сама по себе, прозрачная изумрудность - сама по себе. Такое впечатление, будто она эти два цвета видела разными глазами: черноту - левым, зелень - правым. А может - наоборот.
Проверить было легко. Она прищурила по очереди оба глаза, но изображение двоилось, даже когда был открыт только один глаз. А закрыла оба сразу - ничего не увидела. Как и положено.
Так, на всякий случай, она огляделась по сторонам: ничего больше не двоится? Вроде ничего не двоилось. Зато уж цвет и свет - все поменялось. Казематик окрасился багровым, адским колером, лампочка под потолком запульсировала, как фонтанчик венозной крови, и рядом с ней в воздухе, неподвижно, как стопудовая гиря, зависла небольшая жирная муха. При этом она совершенно не шевелила встопорщенными крылышками.
"Что ж это делается-то? - ошеломленно подумала Магнолия. - Я что, время остановила, что ли?"
Бордово-кровавые лампочки равномерно-тревожно моргали под потолком, было невозможно тихо.
Магнолия мотнула головой, отгоняя наваждение, отступила на шаг - но наваждение не кончилось. Красноватый сумрак еще более сгустился, лампочка мигнула совсем лениво, и только зеленый фонарик ее правой руки разгорался все ярче неземным великолепным свечением. Магнолия оглядела собственную руку, затаив дыхание, как некий невесть откуда взявшийся фантастический предмет. И точно! Какая-ж это рука? Образование изумрудного цвета напоминало скорее даже не руку, не конструкцию из костей, живого мяса, теплой крови - а что-то вроде искусно сработанной перчатки, наполненной клубящимся зеленым туманом. Туман переливался, опалесцировал, на доли секунды становился почти прозрачным, и тогда сквозь него можно было различить - нет, не стены карцера, не зловеще-красную лампочку под потолком... Там было видно что-то другое... Магнолия сначала даже и не поняла, что именно. Прищурилась, пытаясь разглядеть... Вроде - море? Как будто волны. Огромные, пенные. Проходят чередой, странно сдвинутыми блестящими горами. Или это горы и есть? - только содрогающиеся в титаническом землетрясении, в неведомом катаклизме?
