– Что же, – сказал я, – за здоровье мистера Столла! – и, покорившись неизбежности, мужественно выпил.
– Знаю одно, – сказал бармен, – я потерял лучшего клиента. Они уехали сегодня рано утром.
– Да, официант говорил мне.
– Лучшее, что может сделать миссис Столл, – это положить его в больницу, – сказал бармен. – Муж у нее больной человек. И дело не только в пьянстве.
– Что вы имеете в виду?
Он постучал себя по лбу.
– Что-то здесь не в порядке, – сказал он. – Вы сами могли заметить, как он ведет себя. Будто что-то его беспокоит. Какая-то навязчивая идея. Я сильно сомневаюсь, что мы увидим их здесь на будущий год.
Я маленькими глотками потягивал свою минералку, которая явно стала приятнее от ячменного привкуса.
– А кто он такой?
– Мистер Столл-то? Он говорил мне, что был профессором в каком-то американском университете, античную литературу будто преподавал, но разве поймешь, где у него правда, а где нет. Миссис Столл платила здесь по счетам, нанимала лодочника, словом, все устраивала она. И хотя он на людях поносил ее, – кажется, он от нее зависел. Однако я иногда удивлялся… – Он замолк.
– Удивлялся? Чему же? – поинтересовался я.
– Ну… Ей со многим приходилось мириться. Я видел, как она на него иногда смотрит. Совсем не с любовью. Женщины ее возраста обычно стремятся к какому-то удовлетворению в жизни. Может быть, она и находила его где-то на стороне, в то время как он удовлетворял свою страсть к спиртному и антиквариату. Он насобирал немало предметов в Греции, на островах вокруг и здесь, на Крите. Это не так трудно, если разбираться в этом деле. – Он подмигнул.
Я кивнул и заказал еще минеральной воды. От духоты в баре хотелось пить.
– На побережье тут есть малоизвестные места? – спросил я. – Я имею в виду места, где бы они могли высаживаться с лодки?
Может быть, это моя фантазия, но мне показалось, что он избегает моего взгляда.
– Едва ли, – сказал он. – Может быть, и есть, но наверняка они каким-то образом охраняются. Сомневаюсь, что есть места, о которых не знают власти.
– А как насчет крушений? – не отступал я. – Кораблей, которые затонули много веков назад и сейчас покоятся на дне?
Он пожал плечами.
– Всегда существуют какие-нибудь местные легенды, – небрежно обронил он, – истории, которые передаются из поколения в поколение. Но в основном-то это разные суеверия. Я сам никогда в них не верил и не знаю образованного человека, который бы верил.
Он с минуту помолчал, протирая стакан. А я задумался, не слишком ли много наговорил?
– Всем известно, что кое-какие небольшие предметы время от времени находят, – пробормотал он. – Они могут быть очень ценными. Их вывозят контрабандой из страны или, если риск слишком велик, сбывают за хорошие деньги знатокам на месте. У меня в деревне есть двоюродный брат, он связан с местным музеем. У него кафе напротив Боттомлесс-Пул. Мистер Столл часто хаживал к нему. Папитос его зовут. Собственно говоря, и лодка, которую нанимал мистер Столл, принадлежит моему брату, он сдает ее напрокат туристам.
– Понимаю.
– Но тут… Впрочем, сэр, вы не коллекционер и не интересуетесь древностями.
– Да, – сказал я. – Я не коллекционер.
Я слез с табурета и на прощание пожелал ему доброго утра. Интересно, сильно ли оттопыривается мой карман от пакета?
Я вышел из бара и побрел по террасе. Не дающее покоя любопытство заставило меня подойти к причалу у шале Столла. В самом шале, очевидно, шла уборка, балкон был вычищен, ставни закрыты. От последних постояльцев не осталось и следа. Не пройдет и дня, как оно, наверное, примет какую-нибудь английскую семью, которая все завесит купальниками.
У причала стояла лодка, и грек начищал ее борта. Я посмотрел через залив на свое собственное шале на другой стороне и в первый раз увидел его с места Столла, откуда он смотрел на меня в полевой бинокль. Мне теперь стало как никогда ясно, что он вполне мог принять меня за человека, сующегося не в свои дела, за шпиона, – возможно, даже за человека, специально присланного из Англии установить истинные обстоятельства гибели Чарльза Гордона. Был ли дар в виде сосуда знаком вызова? Взяткой? Или проклятием?
Грек в лодке поднялся и повернулся в мою сторону. Это был не тот, прежний их лодочник, – другой. Я это понял, только когда он повернулся ко мне. Мужчина, обычно отправлявшийся со Столлами, был моложе и более загорелый, а этот – совсем старик. Да, бармен говорил, что лодка принадлежит его двоюродному брату Папитосу, который держит кафе в деревне у этой лужи.
– Простите, вы хозяин лодки? – громко спросил я.
Грек выбрался на пристань и встал передо мной.
– Николай Папитос, – сказал он, – мой брат. Хотите совершить прогулку по заливу? Много хорошей рыбы в море. Ветра нет сегодня. Море совсем спокойное.
– Я не собираюсь ловить рыбу. А вот прогуляться часок-другой… Сколько это стоит?
Он назвал мне цену в драхмах, и я быстро пересчитал. Получилось не больше двух фунтов за час. Однако, если обогнуть мыс и выйти к песчаной косе перешейка Спиналонга, это обойдется в два раза дороже. Я вытащил бумажник посмотреть, хватит ли у меня наличных или придется возвратиться к столу регистрации и получить деньги по дорожному чеку.
– Вы поручите отелю, – быстро сказал он, прямо читая мои мысли. – Они включат расходы в ваш счет.
Решено. К черту все, и так я был достаточно скромен.
– Хорошо, – сказал я. – Беру лодку на пару часов.
Необычное это ощущение – с тарахтением двигаться по заливу, как много раз делали Столлы; позади – цепочка шале, немного правее – гавань и синие воды залива и открытого моря впереди. У меня не было четкого плана. Просто по какой-то необъяснимой причине я чувствовал, что меня притягивает эта бухта, где вчера днем стояла на якоре лодка. «Крушение начисто выбрано несколько веков назад…» Это были слова Столла. Он лгал? Или, может, изо дня в день он охотился здесь прошедшие недели и его жена ныряла и приносила мокрые сокровища с морского дна в его жадные руки? Мы обогнули мыс, и, разумеется, вдали от до сих пор спасавшего нас укрытия ветер посвежел, лодка оживилась, зарываясь временами носом в крутые бурлящие волны.
Длинный перешеек Спиналонга лежал впереди слева, и я с трудом объяснил своему рулевому, что не хочу направляться в сравнительно спокойные воды у солевых отмелей, а хочу идти дальше вдоль перешейка.
– Вы хотите ловить рыбу? – кричал он, перекрывая рев двигателя. – Вы найдете очень хорошую рыбу здесь, – указывал он на мои вчерашние отмели.
– Нет-нет! – крикнул я в ответ. – Дальше вдоль берега.
Он пожал плечами. Он не мог поверить, что у меня нет желания ловить рыбу, а я думал, когда мы достигли места назначения, какую вескую причину привести, чтобы попросить его направить лодку к берегу и встать на якорь, и не нашел ничего лучшего – и это оказалось достаточно убедительным, – как пожаловаться, что меня сильно укачивает.
Горы, на которые я вчера забирался, показались прямо по носу, а когда мы обогнули косу, то открылась и сама бухта с развалинами пастушьей хижины на берегу.
– Вот, – показал я. – Здесь у самого берега бросайте якорь.
Он озадаченно посмотрел на меня и покачал головой.
– Плохое место! – крикнул он. – Слишком много скал.
– Глупости! – завопил я. – Я видел, какие-то люди из отеля бросали здесь вчера якорь.
Он вдруг приглушил двигатель, и мой голос по-дурацки громко раздался в воздухе. Лодка заплясала вверх-вниз на крутых волнах.
– Плохое место бросать якорь, – упрямо повторил он. – Крушение здесь, запутаемся.
Ага, здесь было крушение… Я чувствовал, что волнение мое нарастает, меня уже было не остановить.
– Ничего об этом не слышал, но лодка здесь и бросала якорь, прямо в бухте, я сам видел, – с таким же упрямством ответил я.
Он что-то невнятно проворчал себе под нос и перекрестился.
– А если я потеряю якорь, – сказал он, – что я скажу своему брату Николаю?
Он медленно, очень осторожно продвигался вперед к бухте, потом, ругаясь вполголоса, прошел на нос и бросил за борт якорь, подождал, пока он зацепится, повернулся и выключил двигатель.
– Если хотите подойти близко, вам надо сесть в резиновую лодку, – недовольно сказал он. – Я надую вам, да?
Он снова прошел вперед, вытащил надувную штуковину, которыми пользуются при воздушно-морских спасательных операциях.
– Хорошо, – сказал я. – Сяду в резиновую лодку.
По правде говоря, это очень подходило для моей цели. Я смогу подгрести к самому берегу, и он не будет дышать мне в затылок. В то же время мне не хотелось ни в малейшей степени задевать его гордость.
– Человек, который вчера правил лодкой, стал на якорь гораздо ближе и без всяких приключений, – сказал я.
Рулевой перестал надувать лодку.
– Если ему нравится рисковать лодкой брата – это его дело, – сказал он резко. – Сегодня я за нее отвечаю. Тот парень не явился сегодня утром, так что он теряет работу. Я не хочу ее терять.
