Ознакомительная версия.
Звяк. Динь.
Над входом в шатер висела дощечка с намалеванным на ней огромным вопросительным знаком. Шатер вырос на берегу озера; внутри разместился устроенный на скорую руку ярмарочный павильон. Там сделали дощатый помост, однако ни уродцев, ни диковинных зверушек, ни фокусников, ни публики еще не было. Каким-то чудом шатер возник за одну ночь, будто сам по себе.
На другом конце города ухмылялся Квотермейн.
Дуглас, придя наутро в школу, обнаружил у себя в парте записку, причем без подписи. В ней крупными печатными буквами черным по белому было написано: РАЗГАДКА ТАЙН ЖИЗНИ.??? У ОЗЕРА. ВХОД ОГРАНИЧЕН. Записка пошла по рукам, и, как только учеников распустили на обед, мальчишки сломя голову помчались в указанное место. Войдя с друзьями в шатер, Дуглас был горько разочарован. «Что за дела: ни скелетов, ни динозавров, ни бесноватых полковников на поле боя», – подумал он. Только темный брезент, невысокий настил да еще… Дуглас вгляделся в темноту. Чарли прищурился. Последними втянули запах старой древесины и рубероида Уилл, Бо и Том. В павильоне не оказалось даже распорядителя в цилиндре и с указкой в руке. А было вот что:
Тут и там на лотках поблескивали трехлитровые и шестилитровые стеклянные банки, до краев наполненные густой прозрачной жидкостью. Каждая банка была закупорена притертой стеклянной крышкой, и каждая крышка имела свой номер, коряво выведенный красной краской, – от одного до двенадцати. А внутри банок… может, к этим штуковинам и относился огромный вопросительный знак над входом.
– Фигня какая-то, – проворчал Бо. – Посмотреть не на что. Надули нас. Пока, ребята.
Круто развернувшись, он отбросил край шатра и вышел.
– Постой, – окликнул Дуглас, но Бо уже и след простыл. – Том, Чарли, Уилл, вы-то не уйдете? Кто уйдет, тот много потеряет.
– А что тут делать – на пустые банки пялиться?
– Обождите-ка, – сказал Дуглас. – Банки непустые. Что-то в них плавает. Айда, поглядим поближе.
С опаской двигаясь вдоль настила, они рассматривали банку за банкой. На этих прозрачных емкостях не было ни одной этикетки: стоят себе и стоят стеклянные баллоны с чем-то жидким, а к ним подведена мягкая подсветка, пульсирующая в толще жидкости и бросающая отблески на их растерянные, покрасневшие физиономии.
– Чего это такое? – спросил Том.
– Кто его знает? Разберемся.
Глаза шарили по настилу, стреляли в стороны, задерживались, опять задерживались и снова стреляли в стороны, разглядывали, изучали; носы расплющивались о стекло, рты не закрывались.
– Что здесь такое, Дуг? А это? А вон там?
– Понятия не имею. Ну-ка, пропустите!
Дуг вернулся к началу и присел на корточки перед первой банкой; его глаза оказались вровень с непонятным содержимым.
За сверкающим стеклом плавало нечто бесформенно-серое, похожее на дохлую устрицу-переростка. Изучив этот комок со всех сторон, Дуг пробормотал что-то себе под нос, распрямился и двинулся дальше. Мальчишки не отставали.
Во второй банке болталась какая-то прозрачная водоросль; нет, скорее морской конек, вот-вот, крошечный морской конек.
В третьей виднелось кое-что покрупнее – вроде как освежеванный крольчонок или котенок…
Мальчишеские взгляды переходили с одного экспоната на другой, стреляли в сторону, задерживались, раз за разом возвращались к первой банке, ко второй, третьей, четвертой.
– Ух ты, а тут что, Дуг?
Номер пять, номер шесть, номер семь.
– Глядите!
По общему мнению, это был очередной зверек: то ли белка, то ли мартышка – ага, точно, мартышка, только шкура почему-то прозрачная и мордочка непонятная, грустная какая-то.
Восемь, девять, десять, одиннадцать – только цифры, никаких наименований. Ни намека на то, что же такое плавало в банках и почему от одного взгляда на эти диковины кровь стыла в жилах. Дойдя до конца этого ряда, возле указателя «Выход», все сгрудились у последней банки, наклонились и вытаращили глаза.
– Не может быть!
– Откуда что взялось?
– Так и есть, – выдохнул Дуглас. – Младенец!
– Какой еще младенец?
– Мертвый, как видишь.
– Это ясно… только как он туда…
Все взгляды устремились к началу – одиннадцать, десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, потом четыре и три, потом два и наконец номер один – все та же бледная завитушка, похожая на устрицу.
– Если это ребенок…
– Тогда, – цепенея, подхватил Уилл, – что за фиговины засунуты в другие банки?
Дуглас пересчитал банки туда и обратно, но не произнес ни звука, только покрылся гусиной кожей.
– Что тут скажешь?
– Не тяни, Дуг.
– В других банках… – начал Дуглас, помрачнев лицом и голосом, – в них… тоже младенцы!
Эти слова шестью кувалдами ударили по шести солнечным сплетениям.
– Уж больно мелкие!
– Может, это пришельцы из другого мира.
«Из другого мира, – беззвучно повторил Дуглас. – Другой мир утопили в этих банках. Другой мир».
– Медузы, – предположил Чарли. – Кальмары. Ну, сам знаешь.
«Знаю, знаю, – подумал Дуглас. – Водный мир».
– Глазенки-то голубые, – прошептал Уилл. – На нас вылупился.
– Скажешь тоже, – бросил Дуг. – Это же утопленник.
– Пошли отсюда, Дуг, – зашептал Том. – У меня поджилки трясутся.
– Фу-ты, ну-ты, поджилки у него трясутся, – возмутился Чарли. – Меня, например, всего колотит. Откуда здесь эти козявки?
– Без понятия. – У Дугласа зачесались локти.
– Помните, в том году приезжал музей восковых фигур? Вот и здесь – типа того.
– При чем тут восковые фигуры? – сказал Том. – Прикинь, Дуг, это же настоящий ребенок, он когда-то живым был. Впервые вижу, чтоб такой маленький – и уже мертвяк. Ох, меня сейчас вырвет.
– Беги на воздух! Скорей!
Тома как ветром сдуло. В следующее мгновение Чарли тоже попятился к выходу, переводя взгляд от младенца к подобию медузы и дальше, к чему-то вроде отрезанного уха.
– Почему нам никто ничего не объясняет? – спросил Уилл.
– Возможно, потому, – с расстановкой ответил Дуг, – что боятся, или не могут, или не хотят.
– Господи, – поежился Уилл. – Холодина-то какая.
За брезентовыми стенами шатра Том содрогался от приступа рвоты.
– Эй, смотрите! – закричал вдруг Уилл. – Шевельнулся!
Дуг потянулся к банке.
– Ничего подобного.
– Шевельнулся, гаденыш. Видать, не понравились мы ему! Шевельнулся, точно говорю! Ну, с меня хватит. Бывай, Дуг.
И Дуг остался один в темном шатре, среди холодных стеклянных банок с крошечными слепцами, которые вперились в стекло незрячими глазками, повествующими о том, как жутко быть мертвым.
Спросить-то некого, размышлял Дуглас, – кругом ни души. Спросить некого, поделиться не с кем. Как докопаться до сути? Узнаем ли мы правду?
Ознакомительная версия.
