— Не думаю, что это понравится тетраксам, — мягко произнес я. — Они наверняка расценят это как акт варварства. Помните — война уже окончилась. Нельзя проводить остаток своих дней, расстреливая чужие планеты.
— А что они могут сделать? — спросила она, на какое-то мгновение убрав руки с руля. — Попытаются взять вооруженный корабль? Какими силами?
Я медленно покачал головой.
— Даже если они вообще ничего не предпримут, отношения между нашими двумя расами будут испорчены на целое столетие, — подчеркнул я. — Хотя на самом деле я полагаю, что они без особого труда сумеют вырвать у вашего корабля зубы. Вы окажетесь в том же самом положении, из которого вытащили меня, а вместе с вами и половина вашего экипажа. Тетраксы в драку не полезут, но они не любят людей, которые пытаются с ними воевать. Если уж нам придется сражаться с Амарой Гююром, лучше сделать это по-тихому, внизу, в холоде. Осторожность принесет свои плоды, можете мне поверить.
Она пожала широкими плечами.
— Хорошо. Сделаем по-твоему. Но ни один вшивый гангстер не помешает нам выполнить нашу задачу. Если ему пришло в голову затеять драку с Военно-космическими силами, то он еще пожалеет об этом.
Знать это было приятно. Так полагал я, несмотря ни на что.
Я предложил принести ей что-нибудь поесть, но она отказалась. Тогда я решил подкрепиться сам и принялся медленно жевать свой завтрак.
— Эй, — сказала она, когда я закончил. — Как далеко, по-твоему, еще нам до места?
— Саул об этом не сообщает, — ответил я. — Однако не беспокойтесь — до самого ядра нам лезть не придется. У нас нет такой длинной веревки.
— А сколько там может быть слоев?
— Радиус планеты порядка десяти тысяч километров, — сказал я. — Если он на самом деле состоит из полых слоев, то их может быть от пятидесяти до ста тысяч. Пока этого никто не знает. Нам известна только средняя плотность планеты, которая составляет чуть больше трех с половиной граммов на кубический сантиметр. Разумеется, это больше, чем у Земли, хотя сила тяжести на поверхности примерно та же. У нас нет сведений, является ли эта плотность монолитной до самого низа, хотя, конечно, наиболее вероятно, что нет.
Она некоторое время сидела молча, а затем сказала:
— Если радиус этой планеты в полтора раза больше Земли, значит, поверхность больше минимум вдвое. Если внутри существует только пятьдесят уровней, причем каждый по площади не более половины поверхности планеты, значит, там содержится по меньшей мере пятьдесят миров размером с Землю.
— Это точно, — согласился я.
— Сколько людей могло потребоваться на создание такого объекта?
— Много. Если они все еще живут там, внизу, то у них должно быть довольно тесно. Убравшись с поверхности и только верхних четырех уровней, они оставили территорию, в семь-восемь раз больше земной. Их может быть около миллиарда. Именно поэтому они, возможно, пропустили через шнековую свертку всю свою планету — если действительно пришли из черной галактики, вместо того чтобы отправлять население на мелких кораблях.
Она опять замолчала, обдумывая сказанное. Я знал, что с того самого момента, когда стала прикидывать цифры, она подпадала под власть мистической тайны Асгарда. Теперь до нее стало доходить, сколько уровней может скрываться под поверхностью.
— В Небесной Переправе есть саламандры? — неожиданно спросила она.
— Я даже не знаю, на что они похожи. Это народ, с которым мы воевали, да?
— Да.
— А зачем вам это понадобилось?
Я хотел было добавить в свой комментарий каплю сарказма относительно охоты за ними до последнего представителя, но решил, что лучше не стоит.
— Мне интересно знать, почему андроид прибыл именно сюда.
— Саламандры должны были знать об Асгарде, даже если ни один из них здесь не побывал, — заметил я. — Они должны были установить контакт с тетраксами, как сделали это мы.
— А вдруг он решил, что здесь самое подходящее место, чтобы спрятаться, сказала она.
— Возможно, — эхом отозвался я. — Где еще можно заполучить пятьдесят миров по цене одного? Это лучшее место в галактике, чтобы затеряться.
Я не стал добавлять, что если таково его решение, то нам его никогда не найти. Последнее место, куда он мог направиться, это то, о котором рассказал ему Саул, если только он не пришел к выводу, что единственный для него путь найти дорогу к уровням, где есть жизнь и пригодный для дыхания воздух. Ничего этого вслух я высказывать не стал, ибо решил — пусть лучше она говорит дальше.
— С другой стороны, — сказала Сюзарма Лир, — он, возможно, что-то ищет, "А разве мы — нет?" — подумал я про себя.
— Скажи-ка, — задумчиво произнесла она, — знают ли тетраксы, как клонировать других гуманоидов? Смогут ли они сделать сотню копий этого андроида, если он их уговорит?
— Думаю, смогут, — ответил я. — Самих себя они определенно клонировать умеют. Вы полагаете, он хочет превратить себя в армию суперменов? Чтобы беспощадно отомстить людям за саламандров, которые его создали? Не думаю, что тетраксы согласятся в этом участвовать. Я даже уверен, что ни в коем случае не будут.
Она внимательно посмотрела на меня из-под темных стекол очков, и трудно было понять, о чем говорили сейчас ее глаза.
— Его надо убить, — произнесла она. — Я хочу, чтобы ты это понял. Его непременно надо убить.
— Разумеется, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Это я понял. Единственное, чего я не понял, так это что он может сделать в одиночку против всей нашей проклятой человеческой расы?
Однако на этот раз молчание ее было своеобразным отступлением — бегством в какие-то глубины собственного сознания, где она могла сидеть, мирно зализывая старые душевные раны.
Как я догадываюсь, участие в убийстве целого мира не может не оставить в вашей памяти плохие воспоминания. По крайней мере какая-то ее часть все еще находилась в состоянии шока.
Глава 18
Два дня напролет нам пришлось ехать в восточном направлении, чтобы обогнуть юго-восточный рукав одного из самых крупных морей северного полушария. Лед едва начал таять, и айсберги дыбились вдоль горизонта, как ряды оскаленных зубов, посверкивая там, где на них падали солнечные лучи. Какое-то время искрящаяся игра света на льдинах послужила приятным контрастом однообразию равнины, но по-своему была тоже однообразна.
— Неужели все здесь такое чертовски плоское? — прорычал Серн в один из редко посещавших его моментов общительности, когда мы сидели вдвоем в кабине.
— По большей части, — сказал я. — Моря очень мелкие, а о горах и говорить не приходится. Это не Земля с ее тектоническими платформами, громоздящимися друг на друга, от чего вздымаются горные хребты и начинают действовать вулканы. Эта поверхность сделана искусственно. Городов на ней также нет. Тетраксы нашли несколько скоплений, похожих на здания, разбросанных там и сям, но никаких городов-призраков, древних храмов и пирамид. Выглядят они так, словно люди в них работали, но не жили. Когда они ушли, то, очевидно, забрали с собой все, что смогли унести, — по крайней мере техники здесь осталось куда меньше, чем в подземных уровнях.
