Гровер зашагал по круто поднимавшейся тропе, которая минут через пятнадцать привела бы его к ручью, бежавшему между пологими берегами, где он мог наловить обитавшую там живность. Он взял с собой пластиковый контейнер, чтобы отнести добычу домой.
Его шаги отбивали четкий ритм: как я рад попасть сюда, как я рад попасть сюда. Солнечные лучи пробивались сквозь облака и высвечивали на земле яркие пятна. С обеих сторон к тропе подступал густой лес: стволы деревьев и кусты переплетали лианы. Тут и там росли рябины, на голых ветках которых краснели гроздья ягод. В кустах щебетали птицы, а при приближении Гровера вспархивали с веток. Он все время смотрел под ноги, чтобы не пропустить что–то живое. Ямы, коряги, нагретые солнцем камни — все это нравилось змеям, а следовательно, и Гроверу.
Шагая, он тихо напевал какую–то веселую мелодию — он был в хорошем настроении: знал, куда и зачем шел и что хотел сделать. Как всегда в такие моменты, внимательно глядя на землю, Гровер думал о другом. Его мысли были заняты летним походом за змеями, которым должен был руководить знаменитый герпетолог Эддисон Раф. Поход намечался в Аризону, где змеи совершенно отличались от тех, что водились около Йонвуда. Гровер мечтал отлично провести время, многому научиться и познакомиться с людьми, которые в будущем могли помочь ему в выборе карьеры. Он точно знал, что отправится в этот поход. Разве его могла остановить такая мелочь, как отсутствие необходимых трехсот семидесяти пяти долларов? Конечно, жаль, что семья не могла выделить ему такой суммы. С другой стороны, обстоятельства заставляли его пораскинуть мозгами и проявить изобретательность, что в конечном счете только пошло бы ему на пользу. Он почти не сомневался, что его рекламный куплет для овсянки и криптограмма, которую он сразу разгадал, принесут ему деньги. Насчет тотализаторов у него не было такой уверенности, потому что выигрыш определялся волей случая.
Круговорот всех этих мыслей ослабил наблюдательность Гровера. Он забрался довольно высоко, тропинка заметно сузилась, и время от времени путь мальчику преграждало упавшее дерево или разросшийся куст. Но Гровера это не останавливало — он знал, где находится, но все–таки не забывал внимательно смотреть под ноги. Увлекшись дорогой, поначалу он не заметил, как в густой растительности кто–то движется выше по склону. Через некоторое время Гровер вышел к тому месту, где тропа поворачивала вдоль русла ручейка. Добравшись до конечной точки намеченного маршрута, он остановился и вдруг услышал хруст веток, словно кто–то пробирался через кусты.
Гровер замер и, осторожно повернув голову, заметил вдалеке какое–то светлое, почти белое пятно. Оно двинулось и остановилось, снова двинулось и затем исчезло. Мальчик постоял минуты три–четыре, больше ничего не услышал и пошел к кромке воды, где сел на валун.
Кто же это мог быть? Может, огромная белая птица вроде аиста? Но что делать аисту в лесу? Уж не призрак ли это? Но в призраков Гровер не верил.
Тогда, может быть, это шатается бродяга, о котором говорили в Йонвуде? От страха у Гровера по спине пробежал холодок. Может, террорист затаился, чтобы кого–то похитить? «Дайте мне миллион долларов на финансирование моей террористической организации, а не то я изрублю этого мальчика на куски и развешу их по деревьям».
Гровер обхватил руками колени и нагнулся к бегущей воде, глядя на то, как ручей тащил с собой листья и маленькие веточки. Мальчик застыл в этой позе, гадая, что бы он сделал, если бы террорист внезапно вышел из–за дерева и схватил его. Оптимальный вариант, конечно, носить с собой змею, желательно ядовитую, чтобы испугать ею террориста и успеть убежать, а иначе… Да, оставалось только сожалеть, что он не владел приемами карате или какого–нибудь другого рукопашного боя. Впрочем, он мог пустить в ход ноги и даже зубы. Мальчик представил себя гигантским удавом, который обвивает шею террориста, а потом вонзает ему в затылок зубы.
«Но лучше всего просто не попадаться террористу в руки», — решил Гровер и стал заниматься тем, ради чего пришел к ручью. Он начал переворачивать камни, поднимать ветки, рыться в опавшей листве и вскоре нашел несколько личинок жуков, многоножку, пять водяных улиток, двух крупных слизней и маленькую пурпурную саламандру с золотыми точками на спине. Сложив добычу в пластиковый контейнер, он двинулся вниз по тропе.
К половине четвертого Никки была уже у дома Гровера. Она впервые видела его с главного фасада, который не был скрыт фруктовыми деревьями. На лужайке перед одноэтажным, выкрашенным желтой краской домом стояли два трехколесных велосипеда, на крыльце — диван, обитый когда–то зеленой материей, которая выцвела и вытерлась. На диване сидела старушка в теплом красном платье и мешковатом бледно–лиловом свитере. Когда Никки подошла к крыльцу, старуха пристально посмотрела на нее и спросила:
— Ты ведь не здешняя?
— Нет, — ответила Никки. — Я приехала сюда на несколько дней.
Старуха кивнула.
— Я ищу Гровера, — сказала Никки.
Но Гровер, должно быть, уже увидел ее, потому что вскоре открылась входная дверь, и он появился на пороге.
— Так ты пришла. Потрясающе!
— Завел себе подружку? — спросила старушка.
— Она мне не подружка, — ответил Гровер. — Просто девочка.
В доме царили сумрак и шум. Работал телевизор, и в новостях президент объявлял, что осталось только четыре дня до крайнего срока, установленного им для Фалангии. Но никто не обращал внимания на экран. Старую мебель в гостиной оккупировали дети: одни сидели на креслах, другие спали на диване, а остальные ползали под столом и стульями. Когда вошла Никки, все взгляды устремились на нее.
— Это мои братья и сестры, — сказал Гровер.
— И сколько их? — спросила Никки, заметив еще одного малыша, выползавшего из коридора.
— Шестеро. Близнецы и еще четверо. Плюс я — самый старший.
Он повел ее в коридор, где на стенах висели школьные, свадебные и детские фотографии в рамках или прикрепленные скотчем.
Гровер и Никки вышли из дома через кухню, пересекли двор между фруктовыми деревьями, шурша опавшими листьями, и направились к сараю.
Никки занервничала и почувствовала, как у нее начинает крутить желудок.
Гровер открыл наборный замок, распахнул дверь и первым вошел в сарай. Никки последовала за ним. В сарае пахло землей. На стене висели какие–то садовые инструменты. На широкой полке у стены стояли два стеклянных ящика, в которых жили змеи. На других полках, на полу, на маленьком столике и на стуле лежали пачки журналов и коробки из–под крупы, стирального порошка и смесей для выпечки.
