Джекки была очаровательна, как всегда. Линдон, как обычно, смахивал на протестантского пастора. Коннэлли в роли радушного хозяина был просто великолепен. Тень Эдмунда Раффина растворилась в солнечном свете, и мотив «Дикси» был на время забыт.
— Выключи ты этот чертов ящик, — сказал я Джону.
— Мешает?
— Не могу сосредоточиться. Скучно. Президент торжественно следует, сопровождаемый криками и цветами. Из этого ничего не выжать.
— Запихни рекламу, — сказала Джейн. — Чьи там шины на его лимузине, «Данлоп»?
— Уволь, девочка, — сказал я. — Такими штучками пусть пробавляется какой-нибудь щенок из занюханной «Кроникл» в каком-нибудь городишке, где жителей меньше, чем букв в его названии.
Джон уселся на подоконник, зажав в потной лапище бокал. Я знал, что на него сейчас накатит, и не ошибся.
— Боже всеблагий, какое неподходящее занятие для великого Купера, певца битв и переворотов… — зачастил он. — Купер везде, где бахает и бухает, где негры стреляют в негров или желтые — в желтых. Там его место, и когда его посылают освещать визит президента в жаркий и пыльный штат, Купера это оскорбляет до глубины души…
Джейн сказала:
— Не иначе шеф надеялся, что станут стрелять и здесь.
— Рой, ты остолоп! — рявкнул Джон с подоконника. — Ты потерял великолепную возможность отхватить Пулитцеровскую премию. Нужно было нанять какого-нибудь безработного пальнуть по кортежу. Холостыми патронами, разумеется. Когда покушавшегося схватят, он выложит на следствии, что в него вселилась душа Бута, а вселил эту душу сосед-коммунист. Потрясающий спектакль обеспечен.
— Что же ты сам не додумался? — лениво спросил я. Все мне осточертело: его полупьяная рожа, чувственная южаночка Джейн, и Даллас, и президент, и сам я себе осточертел. В этой поездке я видел желанное избавление от хандры, но не получилось.
— Эх, если бы это мне раньше в голову пришло… — сказал этот зануда. — Опоздал…
Вошел Хэйвуд, веселый, свеженький, живая иллюстрация к образу Преуспевающего Газетчика — масса обаяния, тщательно отмеренное дружелюбие, спортивная фигура и никаких принципов.
— Куда ты опять опоздал? — спросил он с порога.
— В шутку совершить покушение на президента.
— Ну, это вполне в твоем духе — в шутку совершить покушение на президента…
Клинт Хилл еще не разбил кулаки о багажник «линкольна». Линдон оставался вице-президентом. Ничего еще не случилось, мир был благолепен и нелеп, как всегда. Ари Онассис еще не спал с Джекки, все мы были моложе на одно убийство, и моложе на одну иллюзию, и моложе на одно разочарование. Сайгон оставался Сайгоном, и Марине Освальд еще не платили бешеных денег за письма Ли.
— Я говорю об инсценировке покушения. Ради хлесткого репортажа.
— Ну, слава богу. Я было хотел информировать секретную службу. Агент Москвы Джон Мак-Тавиш, свой человек в Гаване.
— Поди ты, — сказал Джон. — Может быть, мы получим сенсацию бесплатно.
— Думаешь, кто-нибудь станет стрелять?
— От этих южан всего можно ожидать. Джейн, лапочка, к тебе это, понятно, не относится. Выскочит какой-нибудь болван в шестигаллонном стетсоне и с вытатуированной на пузе рожей генерала Ли, смертельно разобиженный ранением своего прадеда под Шайлоу…
— А охрана?
— Но зачем убийце протискиваться сквозь толпу? Снайпер с какой-нибудь крыши. Между прочим, Джону советовали поставить пуленепробиваемый колпак. Он героически отказался. Так вот, снайпер-одиночка — это проблематично. Для гарантии — трое или четверо, перекрестный огонь. Для полного удобства заблаговременно приготовлен козел отпущения.
— Великолепно, — сказал я. — Напиши книгу «Как я не убил президента».
— Да бросьте вы, — сказала Джейн. — Это цинично, в конце концов.
— Девочка, репортер и должен быть циником, — Хэйвуд откровенно пялился на ее ножки. — Мертвый президент — еще один труп, и только.
— К тому же статистика на нашей стороне, — сказал я. — Я никогда не был мистиком, но недавно шутки ради составил прелюбопытнейшую таблицу. Рекомендую ее собравшимся. За последние сто двадцать лет все президенты США, избиравшиеся на этот пост в год, делящийся на двадцать, рано или поздно погибали от руки убийцы или умирали на посту. Считайте.
1840-й — президент Гаррисон скончался от воспаления легких спустя месяц после инаугурации.
1860-й — президент Линкольн убит спустя месяц после избрания на второй срок.
1880-й — президент Гарфильд застрелен Гито четыре месяца спустя после инаугурации.
1900-й — президент Мак-Кинли убит Чолгошем спустя семь месяцев после избрания на второй срок.
1920-й — президент Гардинг умирает при странных обстоятельствах после двух с половиной лет пребывания на посту.
1940-й — президент Рузвельт умирает через три месяца после избрания на четвертый срок.
Итак? Джон, как известно присутствующим, вступил на пост в тысяча девятьсот шестидесятом, в год, делящийся на двадцать…
— Бред собачий, — сказала Джейн.
— Но, парни, — прищурился Хэйвуд, — если наш Джон оказался великолепным стратегом, почему бы не найтись и второму? Хотите пари? Кортеж еще в пути.
— Идет, — сказал я. — Пятьдесят монет против вчерашней «Ньюс».
— Принимаю.
— Ставлю столько же против позавчерашней «Ньюс», — сказал Хэйвуд. — Мы тебя разорим на две газеты, Джон. Живо включай телевизор. Кстати, помните историю с «Титаником»? Еще в девятнадцатом веке какой-то безвестный фантаст предсказал его гибель — за двадцать лет до катастрофы…
— Но Джон не успел написать роман, — сказал я. — А я не успел выпустить статью со своей статистикой. Так что в любом случае репутацию пророков нам не заработать.
Я включил телевизор. Впереди ехал белый «форд» начальника далласской полиции Кэрри, следом в окружении мотоциклистов скользил длинный черный «линкольн», на подножках стояли телохранители, и еще несколько машин ехали следом, блестели белые шлемы эскорта, где-то стрекотал камерой Запрудер — кортеж тридцать пятого президента Соединенных Штатов Америки, самого молодого президента за всю историю страны…
Последняя минута, про которую мы еще не знаем, что она — последняя. Комната на шестом этаже дома в центре Далласа, штат Техас. Я стою возле телевизора — не успел отойти. Джейн сидит, закинув ногу на ногу — красивые ноги, загорелые, и на них умильно косится Сирил Хэйвуд. Джон по-прежнему сидит на подоконнике. Тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Двадцать второе ноября, тринадцать часов двадцать девять минут…
