– Ну, а я обычно падаю с велосипеда. Для чего-то же существуют на свете старые дамы, коты и велосипеды?
– Идите в ванную, велосипедист. Аптечка там есть. Бренди тоже.
Я ушел в ванную, долго обрабатывал ссадины и порезы – хорошо хоть физиономия не пострадала… Забрался в ванну, пустил воду. Глотнул из горлышка, закурил.
Теперь с Лонером все понятно. Такое, повторяясь часто и изощренно, выпишет литер в психушку даже статуе Командора. И кто поручится, что сейчас из стока не вынырнет синерожий утопленник и не пожелает замогильным голосом успехов в работе и личной жизни? Мне захотелось поджать ноги, и я выругался. Лонера они затравили… Допекли, достали (нужное подчеркнуть). Надо бы принять снотворное, чтобы никакие синерожие или синешерстные визитеры не смогли добудиться. Но нет. Лонеру это не помогло – в его комнате нашли кучу пустых ампул из-под фертонала…
Я подумал: если рассудить трезво, меня хотели всего лишь напугать, не более. Уж если кто-то, располагающий большими возможностями, хотел сжить меня со света, наверняка мог создать более проворного и клыкастого монстра…
Конверт упал мне под ноги, когда я тихонько повернул ручку и потянул дверь на себя, выходя из комнаты. Серый конверт казенного вида, без марок и штемпелей, четко выведена моя фамилия – та, под которой я на посмешище всему городу пытался изображать журналиста. Видимо, кто-то принес его на рассвете.
Я рванул конверт и извлек лист бумаги с грифом полицейского управления. Пробежал глазами несколько строчек и стал ругаться про себя. Попятился, сел на кровать и перечитал письмо еще раз, медленнее.
«Бога ради, простите, полковник. Не могу я больше, право же, не могу. Есть предел человеческим силам, и есть предел ситуациям, в которых человек способен выдержать. Хочется узнать поскорее… Простите. Зипперлейн, дезертир».
Я снял телефонную трубку и через минуту знал подробности. Малолитражка комиссара Зипперлейна была на предельной скорости направлена своим хозяином в глухую кирпичную стену портового склада. Бензобак взорвался. Что осталось от машины и водителя после взрыва и удара – легко себе представить.
Понятно, почему он не застрелился, не повесился, не наглотался таблеток – боялся, что неведомая сила, поднимет и его с оцинкованного стола в морге, откроет ему глаза, оживит. Ему ужасно не хотелось оживать, он собирался умирать окончательно и бесповоротно. Вот так. Отчаявшись хоть что-то понять, он решил, что, умерев в качестве покойника, обретет истину – его душа, либо отлетя в горные выси, либо низвергнувшись в котел со смолой, в любом случае получит информацию, которую усопший не мог получить при жизни. Пожалуй, он не рехнулся и не дезертировал – гипертрофированный профессиональный рефлекс – стремление любыми средствами раскрутить дело, познать истину… Десять негритят пришли купаться в море, десять негритят резвились на просторе…
Старинная песенка. Что там с ними было? Кажется, пошли они искупаться, и тонут один за другим, и вот уже не осталось негритят, ни одного, спокойно плещется море, ни одной курчавой головы над волнами, и никому нет дела, что опустел берег. В точности, как те негритята, один за другим уходят, не вынырнув, капитан Лонер, генерал-майор Некер, комиссар Зипперлейн. Кто следующий, господа? По логике событий следующим негритенком должен стать полковник Кропачев, но этого никак нельзя допустить – я просто-напросто не имею права умирать, я обязан оборвать цепочку умертвий, выигрывать пора, побеждать.
Погода немного испортилась, началось это еще ночью, тучи уже развеяло, но мокрый серый асфальт матово поблескивал, и я порядком забрызгал туфли, пока шел к почтамту. Скорее, брел.
Стоял у входа и курил, отчаянно зевая. Мимо пробегали связисточки в ярких брюках и прозрачных плащиках, метеоры с идиотской педантичностью сгорали над крышами, по площади лениво катил бело-желтый молочный фургон. Прошагали солдаты, видимо, из ночного патруля.
Где-то поблизости мелодично зазвонили бешеные часы – восемь утра. В конце площади показалась низкая спортивная «багира», разбрызгивая лужи, подъехала и остановилась в двух шагах от меня. Я распахнул дверцу, сел и сказал:
– Здравствуй, Мадонна.
Совершенно секретно. Экспресс–информация. А-1.
Майор Монахова Ксения Георгиевна (Мадонна). Родилась в 2010 г.
Закончила военное училище «Статорис» (факультет контрразведки). В настоящее время – следователь Отдела кризисных ситуаций МСБ. Семь национальных и три международных ордена. Незамужняя.
– Почему не самолетом? – спросил я.
– Слушай, Голем, как тебе удалось расколоть Антихриста?
– Значит…
– Да, – сказала она. – Там был Длинный Генрих. Труп Дарина нашли на том самом месте. На вилле нашли отпечатки Антихриста. Быстренько его взяли, и он, как ни удивительно, сразу раскололся. Нервный шок. Через слово поминает нечистую силу, которая нам якобы помогает, потому что тех двоих он тоже застрелил, и никто больше, кроме него, не знал… В самом деле, как тебе удалось? Кто мог дать тебе материал, которого не мог дать никто на свете, кроме самого Антихриста?
– Послушай сказку, – сказал я. – Жил-был город, в городе была статуя льва, и у него были глазищи, в которых можно увидеть прошлое.
– Что?
– Тот самый лев. Бесценная находка для нашей конторы, верно ведь? Но я не уверен, что льва нам отдадут. Что его чудесные глаза не исчезнут, как только мы его Приберем к рукам. Если верить авторитетам, подарки дьявола, равно как и подарок фей, имеют коварное свойство рассыпаться прахом на рассвете. Может быть, легенды о превратившемся в уголь золоте всего-навсего повествуют о неустойчивых элементах, открытых каким-то гением алхимии? От алхимиков всего можно ожидать, те еще ребята были. Она посмотрела на меня как-то странно:
– Голем, с тобой все в порядке?
– Милая, со мной все в порядке, – сказал я. – За мной гонялись те же фантомы, что и за Лонером, но я не сошел с ума. Я не сошел с ума даже тогда, когда воскрес Некер…
– Как воскрес?
– Ну, когда труп ушел из морга, – сказал я. – Здесь, знаешь, трупы довольно непоседливые: оживают, убегают, сводят с ума служителей морга. Неугомонные такие трупы. Когда Некер застрелился…
– Откуда ты знаешь?
– Как это откуда? Вчера днем местная полиция составила протокол, а вчера вечером труп Некера ожил и смылся из морга.
– Антон, ты только не волнуйся, давай все обсудим, что-то мы друг друга не понимаем… Некер не мог быть мертвым вчера вечером. Вчера вечером он приехал к нам, в окружной город, и застрелился в час ночи.
– Все сходится, – сказал я. – Труп ожил, потом поехал к вам и там застрелился вторично.
