Ознакомительная версия.
Множество деталей, подмеченных мной на холодных улицах города, ясно указывало на разразившийся кризис. Совершенно не видны были «самодвижущиеся» повозки, бывшие самым популярным видом личного и общественного транспорта, зато иногда встречались конные, как правило, с одним животным в упряжке. Под их колесами и под ногами тепло одетых немногочисленных прохожих ветер гонял обрывки газет, каких-то листовок и тому подобный хлам. Часто попадались небольшие группы хмурых гвардейцев Хранителя, все как один с длинными узкими саблями. У первого попавшегося мальчишки-газетчика я купил на самую мелкую монетку свежий листок правительственной прессы.
— А где остальные газеты? — спросил я.
Малыш посмотрел на меня как на сумасшедшего и ответил в том духе, что одно издание ограбили, одно разгромили хулиганы, а остальные вскоре закрылись сами, так как делать газеты стало невыгодно и опасно. Я спрятал листок во внутренний карман, рассчитывая ознакомиться с ним позднее.
В двух кварталах от дома Реднапа я наткнулся на баррикаду, наспех сооруженную поперек дороги из мешанины деревянных и металлических деталей. Впрочем, основную защитную функцию исполняла команда солдат под предводительством капрала.
— К кому направляетесь, милорд? — поинтересовался у меня усталый, но решительный вояка, в то время как его подчиненные сгрудились неподалеку, готовые по знаку предводителя обезоружить меня.
— С каких пор у вас такие предосторожности, капрал? — в свою очередь спросил я, демонстрируя перстень с фамильным гербом Холдейнов, который должен был быть ему знаком как родной, поскольку значился на втором месте в официальном государственном реестре. Каменное лицо военачальника оставалось суровым, когда он представился — его звали Тарг — и вкратце просветил меня о предпринятом минувшей ночью тайном проникновении во дворец неизвестных злоумышленников.
— И как, удачно все завершилось?
— Смотря для кого, — уклончиво ответил капрал. — Хранитель обнаружил их в переходе, ведущем к Главной башне — при этом не покидая своего кабинета, разумеется. Утром катафалк отвез безумцев на кладбище.
— Хранитель суров, но справедлив, — заметил я.
Тарг посторонился, пропуская меня, и я быстро зашагал к особняку Реднапа. Пройдя вдоль строгой бронзовой ограды, я достиг широких ворот, сквозь которые в лучшие времена то и дело сновали роскошные экипажи. Сейчас ворота были заперты, но рядом имелась калитка, за которой меня приветствовал старый знакомый Фулз, с незапамятных времен служивший у Реднапов привратником. Его обычно бодро торчащие усы и звонкий голос, которым он приветствовал друзей дома, как-то неожиданно поблекли. Он вяло поклонился мне и вновь укрылся в своей сторожке, вероятно, опасаясь простудиться на пронизывающем ветру.
Я спрятал фальшивую призму на дно седельной сумки, привязал Матильду к перилам крыльца и поднялся по каменным ступеням. Механический звонок глухо проблеял где-то в глубинах внушительного строения, уступавшего, впрочем, в размерах любому приличному замку. Скоро дверь отворилась, и на пороге возник еще один вечный обитатель дома — старик Во в неопрятной форменной одежде дворецкого. Глаза его неестественно поблескивали из-под седых бровей, а порывы ветра доносили запах алкоголя.
— Сеньор Бернард! — воскликнул Во и сделал попытку приосаниться, но, внезапно покачнувшись, удачно отступил и вновь утвердился в той же сгорбленной позе.
Я прошел в слабо освещенный холл и остановился, давая глазам время привыкнуть к полумраку. Здесь оказалось несколько теплее, чем снаружи. Почти не стараясь идти прямо, старик Во удалился в глубину дома, чтобы доложить хозяину о моем появлении, а я размял затекшие мускулы и стал расхаживать по комнате, вспоминая, как в прошлый мой приезд к дяде, сразу после выздоровления, мы сидели с ним за бутылкой вина в кабинете на втором этаже, у распахнутого окна, за которым открывался вид на синюю реку, каменный мост, дворец Вольдемара на противоположном берегу и лодки, неторопливо бороздившие водную гладь. Реднап поведал мне тогда об усилиях, приложенных им для расторжения моего брака с Лидией, и мягко просил впредь спрашивать его совета в подобных серьезных делах, что я и обещал.
Все этим летом представлялось мне совсем неплохим. Я оптимистично планировал скорое развитие собственного герцогства, которому уделял преступно мало внимания. Реформаторские мысли роились в моей голове, побуждая к немедленным действиям. И что же оказалось в итоге? Строительство новых больниц, школ и прочих «народных» учреждений потребовало увеличения налогов и очень быстро оказалось настолько непопулярным начинанием, что пришлось от него отказаться, так как налоговые сборы почему-то не выросли, а, напротив, снизились. Я уже склонялся к мысли прекратить эксперименты с налаженным хозяйством и полностью доверить его Вику, когда появились фальшивые призмы и стало совсем не до опытов.
Тяжелые шаги на лестнице прервали мои безрадостные размышления, я обернулся на звук и увидел Реднапа, с трудом спускавшегося мне навстречу. Все такой же худой, дядя, похоже, был болен, поскольку его горло укутывал толстый шарф, а на теле мешковато висел толстый тулуп. На его жилистых ногах поскрипывали кожей теплые сапоги, а на седой голове красовалась синяя вязаная шапочка. Я сделал шаг ему навстречу, но он остановил меня жестом и хрипло произнес:
— Осторожнее, Бернард, у меня простуда. Я очень рад, что ты появился.
— Я не мог не приехать, дядя, — мягко ответил я.
— Идем, — сказал он и решительно двинулся к выходу, — у нас еще есть время, чтобы остановить разруху.
Лошади снаружи не оказалось, но я не думал, что ее могли пустить под нож. Когда мы проходили через калитку, Фулз сообщил мне, что ее отвели на конюшню. Расстояние до резиденции Хранителя было небольшим, и дядя, принявший какое-то решение, без всякой заботы о собственном здоровье бодро шагал вперед.
По дороге, проходившей в основном через широкий мост, продуваемый с севера холодным ветром, Ландлорд расспросил меня о положении в Восточном герцогстве, в первую очередь с продовольствием. Факт употребления деревьев для обогрева жилищ не вызвал у него ни малейшего удивления — наиболее состоятельные горожане отправляли за дровами целые экспедиции, сопряженные, впрочем, с изрядным риском ограбления. Зато удачно завершенные операции приносили баснословные прибыли в новых деньгах, то есть на самом деле старых монетах, вновь извлеченных из музеев, коллекций и забытых хранилищ. Они получили полуофициальное хождение в государстве. Но в действительности имевшихся в наличии металлических денег было так мало, что они едва ли покрывали десятую часть торгового оборота. Остальное приходилось на товары — зерно, мясо и тому подобное, хотя резкое похолодание значительно снизило урожай. По всей вероятности, недалек был тот день, когда деньги вновь превратятся в мусор, а за кусок хлеба люди будут убивать друг друга.
Ознакомительная версия.
