– Это только часть. Но если ты не хочешь…
Я бросился к ней.
Я читал и слышал о любви, которая не была просто сексом, а даже чем-то большим, чем венцом истинной любви: вневременные мгновение, когда два человека встречаются, умирают и рождаются вновь. Я никогда не верил, что такие вещи возможны.
И это притом, что я ведь, наверное, даже не любил Миранду – а она точно меня не любила. То, что произошло тогда с нами, наложило на нас с Мирандой неизгладимый след. Мы стали другими людьми.
Хотя я совсем не помню деталей, которые не имели ни малейшего значения и были скорее всего самыми обычными, ее это потрясло ничуть не меньше, чем меня. Я даже смутно понимал, почему так произошло: минуло всего несколько минут с того момента, как я заставил Миранду видеть во мне нечто большее, чем персонаж из чужой пьесы, а теперь мы были вместе под раскаты неслышимого грома.
Мы ничего не стали обсуждать, ничего не пытались понять и объяснить. Это не было любовью и не было страстью. Это была судьба. Один из тех редких моментов, после которых жизнь уже никогда не станет прежней.
И мы это поняли, возможно наше понимание и было смутным, но оно не оставляло никаких сомнений – происшедшее никогда не удастся забыть или вычеркнуть.
Реакция Миранды не слишком удивила меня, хотя я и не мог понять ее.
– Вэл, – тихо сказала она, – сама того не желая, я совершила нечто куда более трагическое, чем все, что в состоянии когда-либо устроить Грег.
Я не ответил. Да и что тут скажешь?
Она вскочила.
– Ты должен обязательно оставаться здесь, пока я не вернусь, – сказала Миранда.
Прежде чем я успел выйти из состояния эйфории – по правде говоря, я не слишком к этому стремился – она ушла.
Я заснул. А когда проснулся, на до мной все в том же белом бикини склонилась Миранда.
– Тебе ни о чем не нужно беспокоиться, – сказала она. – Твои дети будут совершенно нормальными. Тут нет ни малейших сомнений.
Только в этот момент я осознал, как сильно мне хотелось иметь детей – более того, хотел, чтобы у нас с Шейлой были дети. Всегда, когда Шейла говорила или намекала, что все могло бы быть иначе, если бы у нас были дети, я только раздражался от бессмысленности подобных заявлений. Все было бы иначе, если бы во мне оказалось семьдесят футов росту, или если бы Шейла была мужчиной, или если бы я был миллионером, или если бы у нас могли быть дети.
Я только и смог спросить:
– Ты это выяснила – таким способом?
Она кивнула.
– В нынешних обстоятельствах другой возможности не было. Я едва смогла… – Она смолкла.
– Ты ходила в рощу.
– Может быть.
– А что с Диной?
– Я думаю, мне еще предстоит встреча с Диной. – Ее том стал уклончивым. – Я кое-что сделаю… она ничего не запомнит, и будет только лучше, если об этом никто не узнает.
Она явно не хотела больше разговаривать.
– Я больше не должна видеть тебя, если только…
Нет, мы больше не встретимся, Вэл. Ты не будешь сегодня выходить из дома, а я… Прощай, Вэл.
Она выбежала из комнаты. И я понял, что она имела в виду именно прощай, а не до свидания.
* * *
К тому времени, когда вернулась Шейла, я успел уничтожить все следы пребывания Миранды в нашем доме. Я оставил сверху только свой стакан, а ее тщательно вымыл и поставил на место.
Я не имел ни малейшего представления о том, как буду вести сам и как поведет себя Шейла после того, что произошло. Я был верен Шейле не только со дня нашей свадьбы – а с того самого дня, как мы с ней познакомились.
Услышав шум мотора ее остина, я вышел в гостиную.
Шейла может догадаться о том, что произошло в тот момент, когда увидит мое лицо… С некоторым опозданием я сообразил, что мне следует чем-нибудь заняться, а не стоять посреди гостиной, как истукан, не имея даже готовой истории, чтобы объяснить свое присутствие дома в разгар рабочего дня.
Она вошла и сразу спросила:
– Как ее зовут, Вэл?
– Миранда, – ответил я. Было бы глупым спрашивать у нее, что она имеет в виду – и еще глупее пытаться выяснить откуда Шейле все стало известно.
– Почему ты это сделал, Вэл? – спокойно спросила Шейла. Она должна была бы дождаться ответа, но потеряла часть преимущества, когда заговорила снова: – Я думала… что теперь, когда Дины не будет дома некоторое время, у нас появляется шанс. Ведь именно в Дине заключена причина всех наших проблемы, ты же знаешь. Все дело в ней. Ты, конечно, так не думаешь, но тебе ведь не приходится иметь с ней дело каждый день, каждый длительный бесконечный день, пока ты сидишь на своей работе.
Так что разговор пошел про Дину, а не про Миранду, и напряжение на время спало.
– У многих людей возникают проблемы с родственниками мужа, или жены, – довольно глупо заметил я.
– Да, но совсем не такие, – уныло ответила Шейла. – Если бы она была калекой, я могла бы прямо говорить с ней, и у нас бы были шансы договориться. Даже если бы она была старой, я сумела бы за ней ухаживать. А она… ну, да ты и сам знаешь.
– Я знаю.
– Я ее ненавижу, Вэл, ты это знаешь? Она знает.
Конечно, она ненавидит меня, так что мы с ней квиты. Но она первая начала ненавидеть меня.
Некоторые люди способны не обращать внимание на недоброжелательность других. Шейла никогда к их числу не относилась.
Тут она снова вернулась к Миранде, пытаясь вновь привести себя в состояние ярости. Но было уже слишком поздно – вся злость прошла. И я с облегчением сообразил, что она говорит не о Миранде и обо мне в гостиной, час, или два назад, а о нашем обеде с Мирандой в «Красном Льве».
– Тебе что просто необходимо меня унижать, Вэл? – резко потребовала она ответа. – Неужели нужно было обязательно вести ее туда, где все нас знают? Как будто ты не мог отвести ее пообедать куда-нибудь за город!
– Ты все неправильно поняла, Шейла, – возразил я.
– Конечно. Ясное дело. Чего еще можно было ожидать? Она ведь богатый клиент, дочь лорда Шоредитча.
– Ты все неправильно поняла, Шейла, – повторил я.
– Чего? А, эти ребята. Не будь смешным. Я слышала, что она точно такого роста, как я.
– Я хотел сказать, что она вместе с ними. Послушай, Шейла. В Шатли сейчас происходит нечто очень странное, нечто фантастическое. Сегодня Джота был убит. Меня тоже могли убить, но вместо этого я сумел убить своего противника…
– Убил? – Она уставилась на меня. – Джота мертв?
Я рассказал ей все, что произошло в лагере великанов. Она слушала, но я видел, что мне не удастся убедить Шейлу в том, что все это правда. И не то, чтобы она мне не верила. Просто Шейла принадлежала к той категории женщин, которые видят в цвете только свою семью и свой дом, а все остальное для них черно-белое.
