Солдатик, потерявший зрение, захлебываясь кровью, забыл обо всем на свете, согнулся и закрыл ладонями лицо, стараясь не уронить на землю выбитые глазки. Он, что совершенно естественно, выронил копье, как вещь теперь для себя абсолютно бесполезную. Подхватив копьецо в полете, я коротким махом наконечника из-за спины, секущим ударом, достал следующего воина, угодив ему по переносице. Затем, перехватив по удобнее древко, используя разрубленный нос, как подставку в бильярде, ткнул свояка, смачно вогнав наконечник в раззявленный в крике рот следующего недоноска, что называется… накормил до полного несварения желудка. В результате лезвие выскочило из затылка голодающего на добрую ладонь. Семь ноль в нашу пользу.
Оставив копье в голове солдата, пригнулся и метнулся в сторону, пропуская над собой удар и подбирая с земли, оставшийся без хозяина очередной дрын с наконечником.
В это время монолитный строй стал рассыпаться и, в создавшейся сумятице, я, используя преимущество в скорости, хаотичными рывками начал смещаться в тыл потрепанному войску, уворачиваясь, как матадор, от ударов ближайших ко мне солдат. Одновременно, прикрываясь их телами, резкими и неожиданными, практически незаметными для глаза тычками копья, стараясь поразить воинов во втором ряду. Сейчас они представляли из себя наибольшую опасность, в первую очередь из-за возможности поймать с их стороны случайный удар.
Такая тактика принесла великолепные плоды - в суматохе и кутерьме, пятерых я положил так, что они не успели ничего понять. И только неудачно зацепив шестого, который заверещал, как боров на живодерне, я добился того, что солдаты отхлынули назад и снова сбили тесный строй, ощетинившись копьями…
Однако, тринадцать ноль и я, таки, ополовинил их команду, демонстративно не дотрагиваясь до своего клинка.
Теперь мы поменялись местами - солдаты сгрудились у лестницы, между мной и храмом. Мы стояли друг против друга. Настроение у меня было отличное! От полноты чувств я жизнерадостно рассмеялся и крутанул очередное копье мельницей. В какой-то момент - даже захотелось подбросить деревяшку и поймать ее, не глядя, за спиной, как в цирке… Больше всего мне сейчас не хотелось, чтобы бандиты начали сдаваться.
И эти волки не обманули моих ожиданий. Один из них, что-то каркнул - шеренга шустро перестроилась в клин. Отменная выучка. Очевидно, нацелились на прорыв…
Синхронно с ними я сделал шаг назад и в сторону, наклонился, подобрал еще одну булавку, выпавшую из рук убиенного солдатика, поудобнее перехватился и не дожидаясь, когда воины пойдут в атаку, кинул оба копья одновременно с двух рук. Подхватил еще два дрына с наконечниками и без промедления повторил бросок. В результате - атака так и не началась, угаснув в зародыше, а трое невезунчиков в первом ряду получили смертоносные подарки. К сожалению - одно копье воинам удалось отбить… скорее всего, случайно. И тем не менее - шестнадцать ноль в мою пользу, а это уже очень близко к финишной прямой.
Как всегда, в любой жестокой схватке наступает момент истины, когда у слабых духом и прочих крыс, лопается тоненькая жилка храбрости и появляется сильное желание покинуть тонущий корабль. Один хитрец в самом заднем ряду не выдержал, повернулся и бросился бежать по ступенькам. Он, видимо, рассчитывал скрыться в храме. Ему удалось сделать два прыжка и дезертир поймал в спину, между лопаток, очередное копье. То-то же. Первыми умирают храбрецы - это всем известно, но и трусы переживут их на чуть-чуть, особенно, когда имеют дело со мной.
Я демонстративно прошелся вдоль фронта, используя очередное копье, как посох, переступая через трупы и рассматривая оружие оставшееся без хозяев. Поднял кистень десятника, взвесил, покрутил - не понравилось, бросил… Поднял с земли короткий меч атамана, лежащий рядом с отрубленной головой, краем глаза заметил шевеление в рядах недобитков и метнул клинок от живота в самого шустрого. Попал, - тем самым, убив сразу двух зайцев. Один заяц был реальный - я пополнил пантеон погибших 'героев' очередным трупом. Второй виртуальный - я сорвал позыв еще живых кандидатов в мертвяки броситься в атаку.
Искоса поглядывая на остатки воинства и по-доброму улыбаясь, не торопясь, двинулся в сторону второго десятника, по дороге, пришпилив копьем ударом в шею, пришедшего в себя и делающего попытки встать на карачки атамана. Подхватил секиру десятника, взвесил и… резко, вложив в бросок всю силу, с разворотом, как метатель диска на олимпиаде, отправил топор в сторону солдат, закрутив его пропеллером в горизонтальной плоскости.
Последствия столкновения тяжелой двухлезвийной секиры с кучкой воинов были ужасны. Она прорубила настоящую просеку в рядах, попутно разбросав в разные стороны и опрокинув на землю тех, кто остался целым. Секира полностью вывела из строя сразу пять человек, а шестому я не дал подняться с земли броском копья. Итого двадцать четыре ноль. Почти победа!
Пора заканчивать спектакль. Я выдернул короткий меч из груди десятника и, поигрывая им, с наглой ухмылкой на лице, направился к последнему, оставшемуся в живых из стаи. Нужно было мне задать ему несколько вопросов перед тем, как отправить в мир иной. Он сидел на земле и смотрел на меня глазами, в которых плескался ужас. Но через пару секунд бедняга вышел из ступора. Недобиток стал отползать, отталкиваясь ногами, скользя на заднице, помогая себе руками и совершенно забыв о своем копье. Наконец его копчик уткнулся в первую ступеньку лестницы и, несколько раз дернув ногами, елозя пятками вхолостую, бедняга закрыл глаза и обмяк - из него словно из проколотого воздушного шарика испарилась всякая решимость к сопротивлению. Я шагнул в сторону, наклонился, расстегнул пряжку и снял пояс у ближайшего солдата. Бросил взгляд на сидящего в ступоре воина, еще раз шагнул и завладел ремнем второго убитого.
Встал напротив своего пленника, пнул его ногой и рявкнул.
– Лицом на землю, руки за спину! - солдат открыл глаза и уставился на меня пустым взглядом. Я рыкнул от досады и, еще раз пнув ногой солдата в бок, повторил. - Лежать!
Солдат завалился на бок и ударом пятки я помог ему занять нужное положение. Придавив коленом крестец, завел руки за спину и прихватил их ремнем. Затем связал ноги, сцепил оба ремня и натянул, выгнув воина назад дугой. Сидя на корточках, похлопал пленника по руке и поднялся на ноги. Затем подцепил за шкирку и оттащил связанного в сторонку. Подхватив ближайшее копье, не спеша прошелся по полю боя и четыре раза ткнул копьем, добивая подранков. Затем, наконец, смог внимательно осмотреться вокруг…
Оставалось сделать последний штрих и, переступая через трупы, направился к атаману, подобрав по дороге секиру. Встал напротив тела главного бандита и молодецким ударом топора с выкриком 'ха' отделил ему голову от плеч. Ногой откатил в сторонку, подобрал с земли два коротких клинка главаря и положил их рядом с головой. Музейные фонды храма должны пополняться.
