Мысль эта мало его утешила. Не помогло и осознание того, что причиной недомогания является длительное пребывание в шахте, и что, наверно, так же маются сейчас ещё несколько сотен человек.
Пытаясь заглушить приступы меланхолии, Борис пристроил фонарь на кабельной трассе, чтобы тот освещал участок возле стола, разложил еду, раскрыл журнал. Но все эти немудрёные атрибуты комфорта, хорошо помогавшие вчера, сегодня не подействовали. Кусок не лез в горло, журнал не читался.
Какая-то внутренняя пружина внутри натягивалась всё сильнее и сильнее. Вспомнил о том, что не проверил телефон. Но аппарат всё так же молчал.
Вернулся к лавке, сел, стал думать о чём-то, впал в лёгкое забытьё и сидел так минут пятнадцать, слегка покачиваясь. Потом встрепенулся, вспомнив, что обещал зайти к Нине. Или Наде? Как же её звали?… Ну да, она же сказала: «Надежда». Надежда… Блин, какая уж тут надежда…
Поднялся и потихоньку побрёл к выходу. Было какое-то странное ощущение: вроде как одновременно и душно, и знобит. Кружилась голова, по телу всё больше разливалась мерзкая липкая слабость. Пройдя по выработке несколько десятков метров, вспомнил, что не закрыл дверь, что не взял даже сумки. Пришлось возвращаться назад.
«Что-то совсем поплохело», — подумал он, медленно отмеряя шаги к двери. Каждое новое движение давалось ему с ещё большим трудом. Несмотря на озноб, лоб, а за ним и всё тело покрывались холодным потом. В области живота возникло чувство, будто туда залили центнер свинца, и он растекается с кровотоком, распространяя по телу смертельную слабость.
Хватая ртом воздух и придерживаясь рукой за стену, Борис пытался всё же пройти последние полтора десятка метров до подстанции. Это было очень сложно, так как остатки сознания покидали ослабевший мозг. После одного-двух шагов приходилось останавливаться на отдых. Краем сознания он отмечал изменения, происходящие вокруг. Стало чуть светлее. Нельзя было точно сказать: ярче разгорелся фонарь или появился какой-то невидимый источник света. Но у него возникло ощущение, что он видит предметы, скрывавшиеся до этого в темноте. Кроме этого, послышалось какое-то постукивание. То ли постукивание, то ли хлопки?…
Борис постоял пару минут, пытаясь определить источник шума. Скорее всего, это работал какой-то механизм. Причём совсем недалеко. Но звуки были странные — Боря был уверен, что не слышал здесь ничего подобного. Что-то напоминающее сухую бамбуковую колотушку. Двойные удары через полторы-две секунды. Ощущение близости людей придало чуть бодрости и присутствия духа.
Почувствовав, что уже может идти, Борис вышел на соседнюю выработку, из которой слышались звуки. Здесь было светло, и легкий ветерок ласкал щёки. Незнакомые звуки постепенно учащались и нарастали.
Он стал на путях, беспомощно озираясь в попытках обнаружить источник света. Ничего не понял, но возникало такое ощущение, что светится вся кровля! Сглотнув слюну, он начал вглядываться вдаль, пытаясь определить, что издаёт стуки. Выработка была прямая и длинная, просматривалась на расстояние не меньше трёхсот метров. Заметил несколько теней в дальнем её конце, но тоже не понял, что это: прошедшие люди или что-то другое? Нарастающие звуки приобрели металлический оттенок, начала подрагивать почва под ногами.
Через несколько секунд до его появления лицо обдало жаром, запахло чем-то напоминающим подгоревший хлеб. Наконец появился источник стуков, вырулил из-за поворота в дальнем конце тоннеля и стал приближаться с огромной скоростью. Борис прикинул намётанным взглядом: под сотню километров в час… На такой скорости ничего в шахте не ездит! Вовремя спохватился, что стоит на путях, и прыгнул на пешеходную дорожку. За несколько секунд объект приблизился с грохотом и пылью. Наконец можно было рассмотреть, что это.
Сигарообразный серебристый предмет… Или локомотив? Что ещё может ездить по рельсам? Диаметром чуть больше метра, без фар, с какими-то кольцами или стяжками по бокам. На корпусе было несколько чёрных приборов разной формы неизвестного назначения, почти не выступающих над обтекаемым корпусом. Колёс видно не было, равно как и окон.
Странный аппарат пронёсся мимо, не замедляясь, с неимоверным грохотом. Но что самое удивительное: казалось, что грохот исходит не от него, а от стен. Он — везде! Локомотив двигался довольно легко. Казалось, что временами он даже зависает над полотном. Во всяком случае, его не бросало из стороны в сторону, как это происходило бы с любым электровозом, если бы он ехал со скоростью даже вдвое меньшей.
Борис постоял ещё несколько минут, вглядываясь в том направлении, куда уехал таинственный аппарат. Мысли его пытались выстроиться в ряд, но плохо слушались, соскальзывали, как лягушки на скользком склоне, и раз за разом скатывались в глубины подсознания.
Свет немного померк, самочувствие стало почти нормальным. Он решил вернуться на подстанцию. Несколько раз споткнувшись, достиг своей цели. Зайдя в зал, понял, что снова слышит постукивание. Сообразил, что таинственный аппарат, наверно, где-то неподалёку.
Присел на лавочку. Немного кружилась голова, мысли по-прежнему путались. Через несколько минут подумал: хорошо бы проверить, не заработал ли телефон? Подошёл к телефону, обратил внимание, что аппарат какой-то не тот, что был раньше. И цвет его теперь — коричнево-розовый. Но делать нечего, звонить-то всё равно надо. Поднял трубку, услышал очень тихое потрескивание, напоминающее стук, который слышал уже полчаса. Гудка не было, но в какой-то момент показалось, что слышит чей-то тихий разговор в трубке.
Попытался прислушаться, но толком ничего не расслышал. Тогда закричал в трубку в надежде, что говорящие его услышат. Но — бесполезно. Голоса монотонно бубнили о чём-то своём, на крики Бориса не обращая никакого внимания. Тогда он захотел разозлиться, наговорить в трубку каких-нибудь гадостей. Но вдруг почувствовал, что почва постепенно кренится. Дальний край зала медленно поднимался, перекрывая вход, а опускающаяся противоположная сторона обнажала скрытый ранее проём, из которого шёл яркий молочно-белый свет, заполняющий и обволакивающий всё вокруг, словно дым.
В другой ситуации это наверняка бы поразило Бориса. Но сейчас он воспринял данное открытие совершенно спокойно. «Оказывается, под подстанцией есть ещё какие-то помещения? Удивительно, до чего тихо работает механизм, поднимающий почву!» — успел подумать он, прежде чем окончательно потерял сознание.
Долго ли пролежал Борис на полу, сказать трудно. Во всяком случае, за это время успело произойти немало событий. В Морильске родилось трое детей, все — девочки. Ещё пятеро умерли, причём четверо — не в самом городе, а глубоко под землёй. Один — от сердечной недостаточности, один — от инсульта, двое — отравились выхлопными газами, уснув возле работающей машины. На сотом же горизонте было совершенно безлюдно, и героя нашего в его забытье никто не потревожил.
