— А землянки пылкие натуры. Насколько мне известно, на нашей планете, сексом занимаются не столь часто, и по статистике…
— Это у вас, а теперь ты на Земле, а стало быть, надо приспосабливаться к желаниям земных женщин, — она запрокинула ногу и оказалась на Семене.
— Слушай, а тебя, правда, зовут Семен, больно имя какое-то земное?
— Нет, это я сам придумал, а мое настоящее имя Сей Моа.
— Как ты сказал, Сей Моа? Мне нравится. Можно я тебя буду звать просто Сей?
— А я тебя Лиз?
Она рассмеялась и, нагнувшись, прикоснулась губами к его лицу. Нежно поцеловала, потом снова, и вдруг озорно спросила:
— Так что ты там насчет статистики на вашей планете говорил?
— Я говорил, что статистика вещь относительная, в том плане, что я не очень внедрялся в подробности анализа по этой части.
— Что ты говоришь, статистика… — он не дал ей договорить, потому что их губы слились в жарком поцелуе, а руки ласкали друг друга, разжигая огонь страсти…
* * *
В комнате было так тихо, что казалось, Лиза слышала биение своего сердца. Она снова испытала это неведомое наслаждение, и хотя прошло уже не менее получаса, она продолжала лежать рядом с Сей Моа. Обняв рукой его мускулистое тело, она крепко прижалась к нему, изредка целуя и, смеясь, зарывалась лицом в подушку, снова и снова мысленно переживая те ощущения, которые испытала.
Неожиданно тишину нарушил телефонный звонок. Лиза перегнулась через Сей Моа, но так и не смогла дотянуться рукой до пола, где по-прежнему, еще со вчерашнего вечера, валялась её одежда. Сей Моа приподнялся и, достав телефон, протянул его Лизе. Она посмотрела на экран. Номер телефона ей ни о чем не говорил.
— Странно, может не отвечать? То ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Лиза.
— Наверное, лучше ответить. Вдруг кому-то нужна помощь.
— Сей, ты идеалист. Только ради тебя, — и она поднесла телефон к уху и недовольным голосом произнесла:
— Слушаю.
— Простите, это Елизавета Петровна?
— Допустим, а с кем я говорю?
— Вам покажется смешным, возможным странным, но это звонит Ионов.
— Кто? Вы, наверное, ошиблись, — Лиза хотела было оборвать разговор, но услышала в трубке:
— Вряд ли. Ведь это я вас вчера усаживал в машину, а потом вы так таинственно исчезли со своим спутником. И все же, мы не могли бы с вами встретиться. Впрочем, я понимаю, что вопрос весьма наивный, но вы взвесьте все. К чему вам постоянно находиться в бегах, скрываться, чего-то утаивать. В конце концов, вы не совершали никаких преступлений, чтобы бояться встречи. Может быть, просто встретиться и поговорить? Насколько я понимаю, вы сможете в любой момент снова исчезнуть, а раз так, то бояться нечего.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — дрожащим голосом произнесла Лиза.
— Я не тороплю. Переговорите с тем, кому принадлежит устройство, за которым вы пришли в милицию. Возможно, он достаточно рассудительный и сможет понять, что мы не враги. Но когда тайна окружает людей, поневоле ею начинают интересоваться, и я не думаю, что в ваших интересах, иметь врагов. Возможно наоборот, они могут превратиться в друзей.
Наступила пауза. Лиза отчаянно пыталась придумать что ответить, и растерялась. Голос в трубке произнес.
— Мой номер у вас записался. Подумайте, может быть, решите позвонить. Ваш друг засветился, и игра в прятки может плохо кончится для него, а для вас, тем более. Всего доброго.
Лиза услышала гудки. На другом конце выключили телефон, и она, нажав отбой, в задумчивости посмотрела на Семена.
— Ты слышал, о чем я с ним разговаривала? — спросила она, глядя на Сей Моа.
— Я только могу читать мысли, и то не всегда, а телефонные разговоры прослушивать, не мой профиль.
— Звонил тот фээсбешник, что был вчера в милиции. Он предложил встретиться. Как я поняла, они нас ищут, — Лиза в отчаянии посмотрела на Сей Моа, спрашивая, что же теперь делать.
— Этого следовало ожидать. Знаешь, я бы на его месте поступил точно так же. Кстати, если они засекли наше местоположение, то у нас в запасе максимум час, а то и меньше. Так что надо решать что делать.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Вот это я как раз очень тщательно изучал и поэтому, надо сматываться отсюда, потому что…
— А может быть нам и правда, встретиться с ними, ведь мы сможем от них всегда убежать?
— Ты ошибаешься. Стоит им парализовать меня или просто сделать удар электрошоком, и телепортироваться будет невозможно. Все не так просто, как кажется, и думаю, что они это прекрасно понимают, и начали за нами охоту. Плохо, очень плохо. Не зря я сказал, что бузер может навести их на всевозможные размышления. Да, не все было продумана перед началом броска. Досадный просчет и столько осложнений в самом начале.
Сей Моа приподнялся с постели и стал одеваться. Лиза продолжала лежать, глядя на него и рассуждая, что же теперь ей делать и как быть, бросить Сей Моа и вернуться домой, пойти в органы и все рассказать? А как же Сей, а как же те чувства, которые он в ней пробудил?
— Я знаю, что тебе сложно решить, как быть. Прости, я виноват. Но тебе решать, как поступить. Это мое задание, и это моя жизнь, и я не вправе решать за тебя, я только могу просить…
— Молчи, ничего не говори. Я тоже могу читать чужие мысли. Не так как ты, лишь по глазам, — она посмотрела в голубые глаза Сей Моа, и очень нежно, трепетно, прикоснулась к его губам кончиками пальцев, и спокойно, но уверенно произнесла:
— Мы все разделим пополам, и любовь, и трудности, и надежду на успех… Пошли, впереди много дел…
Глава 1
Где-то западнее Урала за четыре месяца до описываемых ранее событий…
— И все же до чего хороши места. Диву даешься, что в наше время, еще где-то на Земле сохранились такие, можно сказать нетронутые цивилизацией островки природы. Верно, говорю, Илимыч?
— Не знаю, тебе виднее, ты человек городской, столичный, а мы что.
Одно скажу, скоро и это кончится. Еще год-два и хана. И сюда ваша братия потянется. Вон, за прошедшие пять лет-то, сколько мест диких протопано. Кто зачем едет. Кто за этим, как его, слово-то забыл, как называется, язык сломаешь, зик, бик, сик.
— Приключениями?
— Да нет, этим, икс, пикс…
— Экстримом.
— Во, точно. Как ты сказал-то, зикстримом?
— Экстримом.
— Надо же, скока лет живу, а столько новых словом за последний год услыхал, жуть. Целую азбуку составить можно.
— Не ворчи, Илимыч, век нынче такой. Да и потом, на дворе капитализм, новая эпоха.
