Кондрахин, следуя чуть позади, размышлял, каким образом Николаю Павловичу удается быть таким бодрым и энергичным после вчерашней попойки.
— Пойдемте-ка освежимся, — предложил он.
Рейнгарт оживился.
— Я не в том смысле, дядя Коля. Пройдем по саду, мне надо кое-что посмотреть.
Сад окружал особняк со всех сторон. Занимал он не меньше гектара и был порядком запущен. Газоны заросли сорняком, среди которого чернели бока осыпавшихся перезрелых яблок.
— Что ты ищешь? — спросил Николай Павлович, наблюдая, как Кондрахин, закинув голову, озирается по сторонам.
— Грушу, желательно дикую. Правда, я слышал, что культурные сорта часто прививают на дичку, так что, возможно, любая подойдет. Вы пока рассказывайте, если есть что.
— Немного, но кое-что есть. Ночью было несколько всплесков информационного поля здесь, в особняке. От кого исходили, не могу сказать — просто не знаю, кто в какой комнате живет. И еще один выброс, куда более мощный, к северо-западу от Кенигсберга.
— Тот, кого мы ищем? — насторожился Кондрахин.
Николай Павлович покачал головой.
— Нет, почерк совершенно иной. Скорее всего тот, кого разыскивают немцы. Да, сударь, между прочим обязан вам доложить, что способности мои прилично обострились.
— Неужели? — иронически спросил Юрий. — И с чем же это можно связать? Готов поспорить, что сейчас Вы заговорите о стимуляторе, который начали принимать регулярно.
Он с усмешкой взглянул на Рейнгарта. Тот насупился.
— Между прочим, я уже говорил, что впервые ощутил информационное поле именно в состоянии легкого подпития. Конечно, еще не имея представления, что это такое. Так что Ваше предположение не лишено основания.
— Ладно, не сердитесь. Но и в руках себя держите, не забывайте, что мы в окружении врагов. Да, хотел спросить, почему их ловец может в лучшем случае вычислить направление сигнала, а Вы устанавливаете локализацию до метра? Если это, конечно, не преувеличение.
Николай Павлович приосанился.
— Если бы кто-то из них обладал моими возможностями, то служил бы себе самому, а не собаке Гитлеру. Знаете что, я вернусь в дом, пожалуй. Ноги совсем вымокли. Да, и Вы бы тоже. Сдалась Вам эта груша!
— Идите, дядя Коля, и давайте больше не выходить из легенды, даже когда мы наедине. Для Вас я — Юра, выросший у Вас на глазах. Просто неестественно обращаться ко мне на "Вы", тем более, что здесь это не принято. Мне — допустимо. Все же Вы много старше по возрасту. Не забывайте, что Шульц худо-бедно по-русски лопочет.
Грушевое дерево он обнаружил довольно скоро. Оно возвышалось над обступившими его корявыми яблонями, тянущими к великорослой соседке узловатые руки. Юрий взглянул вверх. Кое-где на ветвях вздрагивали под каплями дождя сиротливые мелкие груши.
"Ладно, попытка — не пытка", — решил про себя Юрий, прикоснувшись к скользкому, влажному стволу вначале рукой, а потом левым боком.
Вначале он ощутил только озноб от холодного прикосновения, но продолжал упорно стоять. И лишь постепенно, через несколько минут, почуял доверчивое, радостное и согревающее дуновение. Дерево откликнулось, приняло его в себя, растворило во Вселенной.
Мысли исчезли — одно лишь безмерное блаженство от чувства единения со всем сущим, когда ты присутствуешь везде и нигде, в каждой травинке, в каждом атоме воздуха.
Помимо его воли — о ней сейчас не могло быть и речи — крошечная бодрствующая часть его сознания, повинуясь заложенной программе, начала поиск человека, которого именовали Тополь.
Те немногие сведения о Тополе, которые Кондрахин получил от Раунбаха, делали задачу сверхтрудной, но все же выполнимой. Надо лишь отрешиться от всего — от любых мыслей, ощущений и привязанностей — и Мировой Разум, в котором ты сейчас растворен, сделает все, что нужно.
Время остановилось, превратилось в бесконечное пространство, из которого на землю спокойно взирал один-единственный светящийся атом — все, что сейчас оставалось индивидуального от Юрия Кондрахина. Он видел всю планету как бы со всех сторон, но вот обзор начал суживаться, пока не остановился только над одной территорией — Восточной Пруссией.
Приблизившись, Кондрахин увидал десятки вспышек, выбросов ментальной энергии. Какая из них нужная? Здесь нельзя полагаться на здравый смысл, логику или сознание, напротив, его надо полностью отключить. Оно обманет, руководствуясь ложными знаниями и стереотипами мышления. Только безраздельное, безрассудочное доверие к высшим силам может привести к успеху. А как и почему это происходит, лежит за пределами человеческого познания.
Из множества вспышек выделилась одна и стала стремительно вырастать. Теперь Кондрахин видел, что это не вспышка вовсе, а ровное голубоватое свечение, на глазах превращающаяся в образ человека, неторопливо бредущего по чистой, типичной немецкой улочке. Юрий различал каждую черточку лица молодого, красивого мужчины, каждую пуговицу на его костюме, не давая им названия и ни с чем не отождествляя. Так, не размышляя, делает снимок фотоаппарат.
Внезапно идущий слегка вздрогнул и замедлил и без того неспешный шаг, к чему-то прислушиваясь. Когда же он успокоенно двинулся дальше, видение стало растворяться, пока не исчезло вовсе. Программа завершила свою работу, и через несколько минут Кондрахин пришел в себя.
Лишь после выхода из глубокого транса Юрий приступил к оценке результатов, восстановил в памяти облик увиденного им человека. Не могло быть и речи об ошибке — Мировой Разум не способен лгать. Где он находится? Географию этих мест Юрий знал весьма поверхностно, но мог бы, пользуясь картой, безошибочно указать населенный пункт, а оказавшись в нем, отыскать ту самую улочку, по которой шел Тополь.
Доложи он об этом Раунбаху, и схватка неизбежна. Скорее всего, не в пользу Тополя. Но планы Кондрахина были прямо противоположны. Тополь — союзник, его надо уберечь. По сути, единственная возможность — установить мысленную связь, хоть это и достаточно рискованно. Именно для этой цели Кондрахин и устроил сегодняшний сеанс. Не представляя человека, ни разу не видев его, он выполнить этого не мог.
У самого входа в особняк Юрия встретил длинный непрерывный гудок тревоги, означавший немедленный общий сбор. Он мгновенно понял: Тополь обнаружен. Очевидно, тот мгновенный испуг, испытанный Тополем во время сеанса Кондрахина, повлек за собой непродуманную, инстинктивную попытку выстроить мысленную защиту. Это кратковременное, но чрезвычайно мощное возмущение информационного поля было немедленно уловлено Христо Набаевым.
По широкой лестнице со второго и третьего этажей в столовую быстро сбегали члены команды Раунбаха, словно матросы на корабле во время аврала. Тревоги в их лицах Юрий не заметил. Все были профессионалами, знали себе цену и за время существования группы привыкли к внезапным выездам.
